– То есть как профессор? – С недоумением. – Сколько же ему лет?
– Какое это имеет значение?
– Я хочу знать, сколько ему лет? – Возмущение нарастает.
– Он несколько старше меня.
– Очень надеюсь, что он моложе меня. Так сколько ему лет?
– Он моложе тебя. Ему всего сорок.
Из матери вырвался горестный вздох, будто ей сообщили, что я попала под машину и пока не ясно, жива ли.
– Бес-пре-дел, – сказала она почти беззвучно. – Вернее, предел всему.
– Не преувеличивай, – вступил в дело амортизатор. – Не вижу ничего невероятного. Такое встречается чаще, чем ты думаешь.
– Не тот ли это профессор, с которым ты встречала Новый год? Я-то, идиотка, все за чистую монету приняла! – говорит мать. – А тут оказывается, престарелый профессор совращает своих студенток.
Какая она старая и некрасивая! А ведь по матери судят, какая будет дочь в ее возрасте. Не хочу быть на нее похожей.
Я поднялась, слезы закипали, они поняли, что я собираюсь уходить, и мать пошла на попятную. Как ей это трудно. Как мне с ней невыносимо.
– Если вы будете так себя вести, мы никогда не достигнем консенсуса, – примирительно сказал Викентий, хотя я вообще никак себя не вела. – Ты спокойно расскажи о своей жизни, – предложил он мне. А ты, – это маме: – спокойно выслушай.
– Какие планы на будущее? – нервно спросила она.
– Не торопись, – остановил ее Викентий. – Давайте по порядку.
Я вяло сообщила, что мы собираемся пожениться.
– А пожениться вы собираетесь, когда он разведется?
Викентий бросил на мать строгий взгляд.
– Он не женат.
– Трудно поверить, чтобы сорокалетний профессор не был женат.
– Когда-то был, но давно разведен. Его жена живет в Москве и замужем.
– И, конечно, дети у него есть. Не сомневаюсь.
– Конечно. Дочь. – О второй дочери и второй жене я, на всякий случай, умолчала.
– Ты пойми, когда тебе будет тридцать, ему будет пятьдесят. Тебе – сорок, ему – шестьдесят. Тебе нужен дедушка?
– Не преувеличивай, – весело сказал Викентий. – Любви все возрасты покорны. Ты ведь вышла замуж за дедушку?
– Но я не студентка, – горестно сказала мать и закрыла лицо руками. Мне показалось, что она плачет, но ничего подобного. – Я знаю, чем это кончится. Ты родишь ребенка, бросишь институт и посвятишь жизнь уходу за стариком.
– Не драматизируй, Нюся. Может быть, он замечательный человек, может, мы будем дружить домами.
– Когда вы собираетесь расписаться?
Я стала что-то плести про осень и почему именно осенью будет свадьба. Мать сменила гнев на милость, но к милости приближалась постепенно. Я подвела итог:
