Ну вот и общага. Внушительное здание, впрочем как и все в Академии. И тишина. Никого нет. Так, а вот за этой дверью должен, по логике, сидеть комендант. Я постучался, дождался невразумительного возгласа из за двери и вошел. Пожилой дядечка с внимательными глазами сидел за массивным столом. Он осмотрел меня и вопросительно хмыкнул. Я не поленился и поклонился в пояс. Затем подошел к столу и положил свою бумажку. Она была тщательно изучена. Потом не менее тщательно был рассмотрен и я.
– Сорба, значит, – проскрипел хозяин кабинета, – а я местный комендант. Тофр. А почему Помоечник?
– Ну, по специальности, – собственная шутка уже не казалась мне смешной.
– То есть, ты не благородный?
– Ни разу, – даже головой помотал, – сирота с монастырского приюта. Потом год на Свалке. Теперь, дай думаю, поучусь немного.
– Для приютского ты больно гладко выражаешься, – комендант посверлил меня взглядом и вдруг спросил, – вселенец?
– Ну да, – отпираться было бессмысленно. Дядечка раскусил меня влет. – А что, это плохо?
– Да не то что бы. Случаетесь вы иногда. Раз лет в десять, двадцать. Сам-то из каких будешь?
– Работяга. – я решил, что правильно понял вопрос.
– Ну, это нормально. Это можно сказать, хорошо. – Тофр ощутимо расслабился и повеселел, – а то последний такой был… "э-ко-но-мист". И не выговоришь. Такое тут нес. Какой-то индекс Доу-Джонса все поминал, кричал, что у нас все неправильно. Сплавили в монастырь горный. Уже лет десять там обретается. А может и помер…
– А-а… – Я вытащил из заплечного мешка бутылку вина и поставил ее на стол, – это вам.
– С понятием, значит. Чего хочешь-то? Хоромы княжеские, небось?
– Не-не, никаких хором. Мне бы что-нибудь на одного. Одиночную камеру, то есть, я хотел сказать – каморку. Можно даже под лестницей.
– Ладно, зови дядькой Тофром, Сорба. И пошли, выдам тебе одежку и заселю… под лестницей. – Комендант засмеялся.
Поселил меня дядька шикарно. В подвале. Среди технических помещений всяких кладовок и складов оказалось одно жилое. Узкое, как пенал, но имеющее небольшой санузел. Душ и унитаз вокзального типа. Я искренне поблагодарил. Наконец-то своя крыша над головой. Мне вручили стопку постельного белья, одежду с ученической мантией и предложили устраиваться. И по окончании зайти к коменданту. Он пообещал отвести в столовую. Я с наслаждением помылся, Лариска, кстати, тоже. Переоделся в чистое, десяток минут повалялся в койке. Ради одного этого ощущения чистоты стоило перетерпеть все невзгоды. Потом напялил мантию и двинулся наверх.
