Пятеро, кого он отправлял к Эарнилу.
Все живы. Похоже, все целы. Будем думать о хорошем.
Если гонцы приходят с такой скрытностью, то других хороших новостей нет.
Князь смотрел на них спокойно: я сожалею, что послал вас с невыполнимой задачей. Никто не обвинит вас.
Белгам решительно ответил на невысказанное:
– Гондор не отказал. Эарнил подтвердил, что придет. Но королевский совет… – разведчик запнулся.
Арведуи ободрительно кивнул ему, взглядом высказывая больше, чем словами. Я готов к твоим вестям. Ты следопыт, а не оратор, ты не мог их убеждать.
–…совет, – продолжил Белгам – настаивает, что нельзя отправлять войско на север, не проверив сперва Мордор и другие восточные земли.
– Хорошо, – сказал Арведуи.
Серевег решительно добавил:
– Эарнил не сомневается в нашей доблести. Он уверен, мы отобьемся зимой, а весной он приведет войско морем…
Князь кивнул. Разумеется, продержимся. Разумеется, весной вместе с Гондором всех разгромим.
Он бы и сам верил в это, если бы рудаурцы не жгли их поля.
Если бы не лежала в руинах Амон-Сул, хотя стенобитных орудий у Ангмара не было.
Когда был мальчишкой и играли в «Лэйтиан», ему всегда доставалась роль Финрода, хотя петь он не умел. Ну и что, – говорили товарищи, – у тебя всё равно здорово получается. А он, в очередной раз выходя на поединок с «Сауроном», пытался понять, каково это – взглянуть в лицо своей гибели. И сможет ли он взаправду, если понадобится, взглянуть – и не испугаться?
Пока – да.
Дальше посмотрим.
– Фириэль.
Разговор ждал тяжелый. И неизбежный.
– Нет, – ответила жена.
– Что «нет»?
Ее голос был тверд:
– То, что ты хочешь сказать. Наверное, ты и сравнение с Эмельдир держишь в запасе. Как она уводила народ от врага, как труден был их путь, как славили ее мужество, и, кроме прочего, оказаться на месте матери Берена – такая высокая честь.
Как ни мрачно было на душе, но Арведуи улыбнулся:
– С тобой трудно спорить. Ты читаешь мысли.
– Ты думаешь об этом не первый день. И слишком громко.
– Фириэль, послушай меня…
Против ее непреклонности у него все эти годы есть оружие: его мягкость. Хотя давно уже он не думал о ней словом «против».
Она перебивает:
– Дай я скажу. Это будет быстрее.
И она говорит. Отчетливо и ясно. Она давно это продумала. Так же давно, как и он.
– Речь, разумеется, идет больше чем о моей безопасности. Речь больше чем о том, что беженцам в горных укрытиях нужен человек, кто будет принимать решения. Но ты ждешь от меня большего: быть тем, кто и в самый черный час ободрит и словом, и примером. Это действительно достойно сравнения с Эмельдир.
