– Ты не сделал ничего плохого, – она села, морщась от боли. – Ты просто упал и поймал себя.
Он фыркнул.
– Да, и у меня есть была хорошая цель.
Она опустила взгляд на свою грудь. Когда тепло его рук исчезло, соски отреагировали, став плотными и грубыми.
– Как... интересно.
Со стоном, он провел рукой по лицу.
– Просто убей меня сейчас же.
– Я не желаю тебе зла.
– Тогда прикройся, пока мои глаза не взорвались.
Она вспомнила о том, как Адам и Ева покрыли себя позором.
– Мне так жаль, – она натянула простыню до самого подбородка. – Я и не предполагала, что... оскорбляю тебя.
Он издал странный звук, нечто среднее между фырканьем и стоном.
– Я не привыкла так выглядеть. Мы время от времени принимаем человеческий облик, когда нам нужно взаимодействовать со смертными, но это всего лишь иллюзия. Но это тело совсем другое. Оно ощущается... реальным.
– Так оно и есть, – пробормотал он.
– Боль, конечно, реальна, – она вздохнула. – Боюсь, мне дали это тело, чтобы я могла полностью испытать боль.
Он повернул к ней голову.
– У тебя никогда раньше не было тела?
– Нет, – она заглянула под простыню на груди, которые он нашел такими оскорбительными. Они казались ей вполне нормальными.
Ее глаза расширились при виде соломенных прядей волос над бедрами.
– Боже мой! – она прижала простыню к груди. Она никогда раньше так не выглядела.
Он резко сел.
– Что не так?
– Я... я, кажется, больше человек, чем я думала.
Его взгляд скользнул вниз, к ее коленям, а затем медленно вернулся обратно.
Тогда она поняла, что он точно знает, о чем она говорит. Ее щеки залило жаром, внезапное и странное ощущение, и она прижала руку к лицу.
– Кажется, у меня начинается лихорадка.
Его глаза весело блеснули.
– Это называется румянец, деваха.
– О.
В ней бурлила дюжина различных эмоций. Смущение, растерянность, любопытство, боль, раскаяние, ужасающий страх, что она никогда не вернется на небеса, другой страх, что она рискует войти в опасный неизвестный мир человеческих чувств и эмоций, и посреди всего этого она почувствовал непреодолимое желание прикоснуться к этому мужчине. Прошло так много времени с тех пор, как она могла прикоснуться к человеку, при этом не убив его.
– Ты... ты не сказал мне свое имя, – прошептала она.
Веселье исчезло из его глаз.
– Я Коннор. Коннор Бьюкенен.
– Ты нашел меня в лесу. Ты спас меня.
Он пожал плечами.
– Любой бы...– он замер, когда она коснулась его щеки.
– Я помню, что слышала твой голос. Он был мягким, мелодичным и успокаивал меня, – она провела пальцами по его подбородку, удивляясь тому, как его бакенбарды покалывают кончики ее пальцев. Ангелам никогда не нужно бриться. Когда они принимали человеческий облик, их кожа всегда была гладкой и безупречной.
