Вскоре среди белых бурунов и повсюду торчавших из воды острых камней я увидел круглую голову с длинными острыми ушами и часть серебристо-рыжего туловища с резкими чёрными пятнами на шкуре. Это была рысь. Быстрое течение тащило зверя по стремнине, не прибивая ни к тому ни к другому берегу. Изредка он выбрасывал лапы, цеплялся когтями за проплывавшие мимо камни, но удерживался на одном месте считанные секунды, не в силах сопротивляться бешеному напору воды. Попавшая в страшную ловушку рысь то и дело раскрывала ярко-красную пасть — кричала, но грохот вертолётного двигателя, режущий свист винта заглушали панический крик.
Борис встал на железную перекладину лестницы, просунул голову в пилотскую кабину. Горячо жестикулируя, он уговаривал командира экипажа посадить машину, чтобы попытаться спасти зверя.
Уговорил. Ми-4, намного обогнав пленённую рекою рысь, пошёл на посадку.
Машина опустилась на каменистую косу. Ещё не перестал вращаться винт, а начальник отряда, пригибаясь под лопастями, с топором в руке выпрыгнул из багажного отделения и побежал к плотной таёжной стене. Один за другим мы ступили на землю, подошли к воде. Стояли, до боли в глазах вглядывались в горящую солнечными бликами реку, высматривали зверя.
Борис между тем вырубил длинную жердь, пристегнув верх бахил к поясному ремню, пошёл в реку. Шёл он осторожно, боясь поскользнуться на осклизлых донных камнях и упасть. Жердь перекинул через плечи, как коромысло. В одном месте течение сбило начальника отряда с ног, но, окунувшись с головой, он сумел подняться и вновь стал продвигаться к стремнине. Наконец в мокрой, отяжелевшей одежде Борис достиг середины. Прислонился боком к лобастому валуну, торчавшему из реки, приготовил жердь. Там, где он стоял, было довольно глубоко, вода скрывала его по пояс. Я живо представил, каково ему сейчас в ледяных струях…
Напряжённо смотрели на реку. Ждали. Первым рысь увидел молоденький бортмеханик.
— Вот она! — прокричал он. — Левее порожка мелькнула… Опять!
Вглядываясь в солнечные блики, я наконец увидел четвероногого пленника, точнее, лишь круглую остроухую голову зверя. Она то показывалась над бурунами, то ненадолго исчезала под водой. И только теперь до слуха донёсся крик. Он был слабый, осипший и едва покрывал шипение бурунов, беспрерывное бормотание светлых струй. Так однажды под окном моей московской квартиры кричала тяжело раненная кошка, попавшая под колёса автомобиля…
Борис выставил жердь. Он держал её над поверхностью воды, как держат копьё. Рысь ближе, ближе… Поймёт ли зверь, зачем протянута жердь? А поняв, доверится ли своему извечному врагу — человеку?
