Ведьма застыла так, что он подумал, что она ошеломленно смотрела на него. Ему нравилось думать, что он потряс ее.
— С ума сошел? — закричала она. — Мне нравится моя голова на плечах! Если она хочет убить тебя, что помешает ей сделать это сразу?
— Она любит шоу. Она не упустит шанс доказать ее народу, как она сильна.
— Это не значит, что она не убьет тебя.
— О, она попытается, — он улыбнулся от ее недовольного фырканья.
— Бран. Прошу, расскажи мне больше о плане, не как с мертвым богом.
— Я не люблю планы. Это сковывает.
Она вскинула руки и пошла в другую сторону. Ветки трещали под ее ногами, и она била по деревьям. Они стали убирать ветки от нее, и это вызвало ее ворчание, что растения не давали ей выместить эмоции.
Как часто она так срывалась? Точно чаще всех, кого он видел, но он старался разозлить ее.
— Куда ты идешь? — крикнул он. — Нужно, чтобы нас поймали вместе.
— Я проведу остаток жизни, наслаждаясь головой на плечах! — заорала она. — Ты попадайся, разбирайся с Герцогиней и удиви меня, когда мы умрем.
Он не сдержался и фыркнул.
— Мы посреди Неблагого леса, ведьма. Ты не боишься?
Она развернулась, темные волосы взлетели занавесом, похожим на ночь.
— Я — самое страшное в этом лесу, Неблагой. Они должны бояться меня.
О, он мог полюбить эту женщину.
Он опустился на бревно, глаза были огромными, сердце колотилось. Пару ночей назад он рассмеялся бы ей в лицо. Он спорил бы, что он был самым жутким в этом лесу. Но крохотная ведьма была сильным источником магии, что мог соперничать с ним, и ее тайна была такой густой, что он не мог понять. Она могла быть не сильнее него, но точно была опасной.
Она выругалась, развернулась и пошла по лесу, высоко поднял голову. Она напоминала королеву.
Бран вскочил на ноги, неловко перебирал длинными конечностями, пока не нашел равновесие.
— Погоди, — крикнул он. — Я тебя не отпускал!
— А мне нужно просить этого? Я — не часть твоего королевства, Неблагой.
— Бран, тролль побери. Меня зовут Бран.
— Я прекрасно помню. Я знаю твое имя.
— Так зови меня им.
— Я буду звать тебя по имени, когда ты это заслужишь, — прорычала она.
— Так ты зовешь меня Неблагим, когда злишься?
— С чего ты взял?
Он щелкнул пальцами, догнав ее.
— Раз я не вижу твоего лица, я думал, это ласкательное прозвище.
Она зарычала снова. Этот звук был милым, но и немного пугающим.
— С чего ты вообще взял, что это было ласкательное?
— О, может, из-за тона, словно ты уже думаешь обо мне на земле в лесу, голого и слушающегося тебя.
