-- Антонъ Григорьевичъ! -- возгласилъ испугавшійся суевѣрный фельдшеръ. -- Антонъ Григорьевичъ! съ кѣмъ это вы изволите говорить?
"Ахъ, Алексѣй! -- отвѣчалъ опомнившійся начальникъ -- я почти забылъ, что ты здѣсь. У меня давнишняя привычка говоритъ съ самимъ собою.... Запри-ка двери, да садись ко мнѣ ближе. Я хочу поговорить съ тобою о важномъ дѣлѣ."
Фельдшеръ сначала было отговаривался отъ сей учтивости; по начальникъ сказалъ ему строго: "Садись! Теперь не время заниматься вздоромъ. Слушай!"
-- Слушаю, ваше высокоблагородіе!
"Такъ ты непремѣнно долженъ сдѣлать самой строгой розыскъ о дѣтяхъ этой женщины, но не пуская въ огласку того, что, быть можетъ, откроешь. Предложи ей: если она не хочетъ кнута, то исполнила бы, что ей будетъ приказано. Понимаешь ли?"
-- Понимаю, ваше высокоблагородіе! -- отвѣчалъ фельдшеръ, хотя еще не могъ вовсе ничего понять изъ всего имъ слышаннаго. -- Но что же вы изволите ей приказать?
"Ты, Алексѣй! -- сказалъ начальникъ, стараясь вдругъ принять на себя шутливый видъ, и улыбаясь самою принужденною улыбкою -- кажется, въ самомъ дѣлѣ забралъ къ себѣ въ голову, что у меня не вѣсть что есть на умѣ, а между тѣмъ я хочу приказать тебѣ сущіе пустяки: скажи пожалуйста этой Караулихѣ, чтобы она попросила мичмана.... вѣдь онъ, ты говорилъ, покровительствуетъ ей?"
-- Точно такъ, ваше высокоблагородіе!
"Такъ, чтобъ она попросила -- продолжалъ начальникъ -- похлопотать за нее у жены. Вишь, мнѣ хочется, чтобы около нея была благонадежная женщина, а вѣдь, а думаю -- прибавилъ онъ, со смѣхомъ, изображавшимъ вдругъ всѣ адскія чувствованія: злобную насмѣшку, отчаяніе, дикую радость -- я думаю, лучше Караулихи найдти трудно?... По крайней мѣрѣ, такъ должно полагать по давнишней твоей рекомендаціи...."
-- Это правда, ваше высокоблагородіе! -- отвѣчалъ фельдшеръ, начиная вполовину догадываться о намѣреніи начальника. -- Но я не знаю -- примолвилъ онъ съ видомъ величайшей простоты -- къ чему бы могла быть годна эта женщина? Можно найдти гораздо лучше....
"Глупецъ! -- вскричалъ начальникъ, вскочивъ со стула -- исполняй то, что тебѣ приказываютъ."
-- Слушаю, ваше высокоблагородіе!
"Болѣе ни слова! Вы всѣ привыкли противорѣчить мнѣ, между тѣмъ, какъ никто изъ васъ не думаетъ ни о чемъ! Вы живете въ счастіи, въ довольствѣ, въ изобиліи; вы всѣмъ пользуетесь, а я? Посмотрите на меня: я мученикъ за васъ! Съ меня потребуютъ отвѣта въ вашихъ мерзостяхъ. Я начальникъ вашъ: всякая ваша шалость, всякое злоупотребленіе на меня падетъ. Доносы за доносами, и ябѣдничеству конца не вижу! Я просиживаю ночи, отписываюсь; но злодѣи уже начинаютъ меня перемогать. Я слышалъ уже, что въИркутскѣ назначенъ сюда ревизоръ, и кто бы, ты думалъ, этотъ ревизоръ? Старый любовникъ моей жены, котораго любила она безъ памяти, за котораго уже была просватана и у котораго я, такъ сказать, вырвалъ ее изъ рукъ, обольстивъ стараго дурака, ея отца? Теперь ты видишь: чего и кого долженъ я опасаться болѣе всего. Но, клянусь адомъ, я забочусь только о вашей безопасности! Ну, понялъ ли ты меня, глупецъ?"
