"Но они заморятъ его въ тюрьмѣ, дѣдушка!" -- вскричала Марія.
-- Ну, Господь милостивъ! -- отвѣчалъ протопопъ съ притворнымъ равнодушіемъ: -- Онъ не дастъ въ обиду невиннаго, и ты знаешь, что безъ Его воли и волосъ неспадетъ съ головы нашей....
"О Боже мой! -- воскликнула Марія съ чувствованіемъ самой живой горести. -- Такъ и быть: подите! но я сей же часъ побѣгу къ своей благодѣтельницѣ, паду ей въ ноги и буду просить ее со слезами, чтобы она заступилась за васъ....
-- Благодарю тебя, ангелъ небесный! -- сказалъ Ивашкинъ, напрасно стараясь скрыть потекшія изъ глазъ его слезы. -- Ты оживила въ груди моей давно обмершее сердце -- сердце, которое давно уже не билось такъ сладко, какъ теперь, потому что давно уже не встрѣчало существа, которое приняло-бы такое участіе въ его страданіяхъ!... О, какъ я давно не плакалъ! Эти пустыни еще не видали слезъ моихъ, а теперь я плачу, какъ ребенокъ!... Но пора!... Прощайте!....
"Остановись, старикъ! -- вскричалъ глубоко-растроганный мичманъ, схватившись за саблю. -- Остановись! Дай прежде поговорить мнѣ съ этими негодяями! Клянусь Богомъ: я искрошу ихъ прежде всѣхъ въ куски, чѣмъ они дотронутся до одного твоего волоса!"
-- Мнѣ кажется, дѣти мои! -- сказалъ Ивашкинъ, залившись слезами -- (простите меня, что я такъ называю васъ!) мнѣ кажется, вы хотите уморить меня вашимъ участіемъ.... Нѣтъ, это ужъ слишкомъ для старика! жизнь моя уже такихъ хлопотъ не стоитъ: она не долга!... Оставьте меня моей судьбѣ, Викторъ Ивановичъ, и не подавайте злодѣямъ на себя ножъ: малѣйшее насиліе со стороны вашей будетъ для нихъ радостію. Притомъ еще не все потеряно: есть Богъ, есть Государыня, есть законъ: рано или поздно, но правда восторжествуетъ. Пустите меня!
Слова сіи, произнесенныя съ видомъ возвышенной торжественности, всегда сопровождающей великодушную рѣшительность, остановили и изумили пылкаго юношу. Равнымъ образомъ чувствованіе удивленія было написано и на лицахъ протопопа и Маріи. Всѣ они, молча, оставались въ одномъ и томъ же положеніи, пока крики безумной радости, изъявляемой сыщиками, удаляясь мало-по-малу, не слились съ шумомъ бушевавшаго вѣтра.
"Дѣдушка, любезный дѣдушка! -- воскликнула Марія, выйдя наконецъ изъ состоянія изумленія -- ради Бога, скажите мнѣ: неужели и съ вами и съ Викторомъ осмѣлятся сдѣлать то же?"
-- Не льзя ручаться, моя милая, за людей, которые, не страшась ни Бога, ни Государыни, дѣйствуютъ только по своимъ видамъ. Мы теперь оклеветаны, и Богъ вѣсть, чѣмъ окончится это дѣло....
