-- О! я сама давно желаю видѣть ее, чтобы помочь ей, чѣмъ только въ состояніи. Впрочемъ мало и самой жизни моей, чтобы заплатить достойно за подвигъ ея мужа; онъ подарилъ мнѣ тебя.
"Скажи лучше, онъ сохранилъ мнѣ жизнь, чтобы я узналъ всю ея цѣну, узнавши тебя, мою милую, мою великодушную избавительницу."
Въ семъ сладкомъ состояніи духа мичманъ и Марія отворили дверь въ хижину. Тутъ жила бѣдность со всѣми своими ужасами: голодомъ, холодомъ и нечистотою. Двое ребятишекъ укрывались отъ стужи на печи, бывъ почти нагіе. Въ углу, подлѣ стола, у окошка, заткнутаго льдиною, стояла женщина, высокаго роста, сухощавая, съ большими черными глазами, съ смуглымъ, мрачнымъ лицемъ, и вообще съ цыганскою физіономіею. Она держала въ рукахъ струганину {Струганина -- мерзлая рыба, которую стругаютъ можемъ и ѣдятъ сырую.}, и съ великою бранью бросала куски голоднымъ ребятамъ, хватавшимъ ихъ съ жадностію собакъ. "Чтобъ вамъ околѣть, негодные! -- говорила она стиснувши зубы.-- И то все сожрали, а еще просите! Гдѣ жъ мнѣ взять? Отецъ-то вашъ поѣхалъ, да мнѣ ничего не оставилъ, а теперь сталъ чорту баранъ! Добывай сама, какъ умѣешь! Перестаньте, окаянные; не то пырну ножемъ, такъ уйметесь, дьяволы!"
-- Не стыдно ли такъ бранить своихъ дѣтей, тетка? -- сказалъ мичманъ, вошедшій во время ея монолога въ хижину.
Цыганка обернулась къ дверямъ, и съ примѣтнымъ изумленіемъ сверкнула глазами на мичмана, который также показалъ видъ величайшаго удивленія и даже испуга.
-- Что я вяжу? -- вскричалъ онъ. -- Это ты, Марина?
"Какая, батюшка, я Марина? -- отвѣчала Цыганка, мгновенно принявъ на себя видъ самаго искренняго смиренія и стараясь говорить самымъ простодушнымъ языкомъ. -- Извольте спросить барышню: она знаетъ меня. Я мѣщанка Караулова, Аграфена."
-- Да, это правда -- сказала Марія.
"Чего же испугалась ты?" -- спросилъ мичманъ.
-- Да вишь вы, ваше благородіе, изволили вдругъ зайдти, а мое-то дѣло сиротское: недавно лишилась мужа; дѣти малъ-мала меньше.
"Я зналъ твоего мужа. Онъ мнѣ спасъ жизнь, и я пришелъ оказать тебѣ помощь. Вотъ возьми это на первый разъ, а потомъ, когда выйдутъ эти деньги, опять проходи ко мнѣ."
-- Благодарствую батюшка, ваше благородіе! -- воскликнула женщина, упавъ въ ноги мичману, и рыдая съ великимъ искусствомъ. -- Благодарствую, мой кормилецъ! Господь, Царь Небесный наградитъ тебя, что ты меня, горькую сироту, не забылъ! И тебя не забудетъ Господь ни въ семъ вѣкѣ, ни въ будущемъ!
