Кутиосса почувствовала, что это может быть достаточно серьёзная защита и закричала:
— Высокий равный мне судья! Высокий суд равных! Тлирангогашт так посмотрел на меня, что я не смогла устоять перед его взглядом. Он так ласкал меня, что я полностью забыла обо всём. Он подал мне мысль, что заниматься такой сильной и долгой страстью, которая нам предстояла, нужно на широкой и роскошной постели. Он спросил меня, желаю ли я, чтобы мой муж мог нарушить наше уединение? Он меня соблазнял и намеренно вёл к проступкам. Он коварен, как Кришна!
Кутиосса хотела бы соврать очень многое, но два менталиста всё время держали её под контролем и она не могла сказать ничего кроме того, что сама считала правдой. Она не заметила, что последнее высказывание вызвало резкое недовольство всех членов суда.
— Ну что же, по числу любовников я склонен верить, что ты, Кутиосса Алангита, действительно готова броситься на призывный взгляд любого красивого и знатного мужчины. Ответь: говорил ли царевич тебе что-либо до того, как ты оказалась в его объятиях?
— Нет, ни слова.
— Тогда первое твоё выражение отводится. Ты сама пылала от похоти, как я видел на пиру, и не была соблазнена вступить в связь. Теперь рассмотрим второе. Он так ласкал тебя при всех, как можно ласкать лишь наедине. Возражала ли ты?
— У меня не было сил возражать. Он властно делал со мной всё, что хотел, и при этом так, что я изнывала от наслаждения и желания ещё большего наслаждения.
— Значит, ты подтвердила, что в этом случае ты вела себя не как высокородная гражданка, которая должна сохранять достоинство даже в страсти, а как блудница-служанка из таверны или, ещё хуже, рабыня из публичного дома. Ведь именно они бросаются на первый же призывный взгляд мужчины и отвечают на любые его ласки, особенно если они приятны.
В этот момент Кутиосса в первый раз почувствовала, какая пропасть разверзлась перед нею. Она заплакала, следя при этом за изяществом движений и стремясь разжалобить судей своим видом. Судья непреклонно продолжал:
— Рассмотрим третье твоё возражение. Он подал тебе мысль, что приятнее всего любиться всю ночь на роскошной постели, а не на циновке в походном шатре царевича. Но ведь тебе эта мысль понравилась? Ты высказала согласие с нею? Я спрошу свидетеля всего этого. Хан Улугай, что сказал царевич и что ответили женщины?
— Я точно не помню, что сказал царевич, поскольку был опьянён ароматами и поцелуями. Но он действительно сожалел, что придётся нести возлюбленных на неподходящие для их сана и страсти ложа и что лучше всего было бы на широкой и роскошной кровати. Кутиосса закричала, что и она этого хочет, и чтобы принц нёс её в её дворец, а Эриосса прошептала мне на ухо что-то типа: "Неужели ты такой трус, что отнесёшь меня на жёсткое военное ложе, когда сестрица будет наслаждаться на настоящем ложе любви?"
