Лязг штыков остудил горячие головы. Кавалеристы прошли сквозь наши ряды, укрывшись в центре каре. Мы, сохраняя порядок, отступали к зданию.
– Поручик, почему вы не прикажете вашим людям разогнать эту шваль? – высокий красивый ротмистр гарцевал у меня за спиной, нависая и нагнетая обстановку.
– Потому что это – имперские подданные. Такие же, как и мы с вами!
– Ваше чистоплюйство… – начал он, и тут я его узнал.
Мы рубились с ним на дуэли несколько месяцев назад. Договорить он не успел: прозвучал одинокий выстрел из толпы и один из кавалеристов – кажется тот, от удара которого пострадал мальчишка, рухнул с коня. Послышался стук затворов – солдаты досылали патроны. Толпа с воплями кинулась врассыпную – как будто до этого было мало поводов разбежаться!
– Отставить! Занимаем здание! – закричал я. – Доктор, позаботьтесь о раненом!
Ротмистр злобно ощерился. Мне, если честно, было наплевать. Устроить тут бойню с залповой стрельбой по гражданским – этого точно в мои планы не входило.
Перед входом в здание мы поставили повозки с ротным добром, за ними занял позицию четвертый взвод под чутким надзором Семеняки. Отойти от своего хозяйства дальше чем на пять шагов для зампотыла было смерти подобно! Под прикрытием четвертого взвода, остальные бойцы забегали в широко открытые двери и рассредоточивались внутри.
Ротмистр по-разбойничьи свистнул и его кавалеристы, не дожидаясь развития событий, растолкали конями наших солдат и умчались куда-то по узким улочкам, оставив нам своего раненого.
Я вошел в крепкие дубовые, окованные медью двери после того, как внутрь занесли последний ящик с боеприпасами. Семеняка пропустил бойцов с грузом, закрыл дверь и щелкнул замками.
– Поручик, вы табличку видели?
– Табличка как табличка. С гербом.
– А надпись?
– Что – надпись? – если честно, я так и не удосужился ее прочесть.
Какая-нибудь очередная контора "Рога и копыта"… Семеняка хмыкнул и сказал:
– А я уж было подумал вы с умыслом вот это всё…
– Да что там, в конце концов… – стал закипать я, а потом поднял глаза и увидел, на стене холла крупную золотую надпись: "Мангазейский институт благородных девиц. Педагогическое отделение". Это ж надо!
Воспитанницы (язык не поворачивался назвать их институтками) собрались в большой аудитории-амфитеатре. В глазах рябило от блестящих глаз, стройных фигур, аккуратных причесок, изящных платьев и белых кружев. Мы с Вишневецким переглянулись в отчаянии – отдуваться пришлось нам, как самым интеллигентным и образованным. Нужно было как-то прояснить ситуацию, потому что соседство роты солдат с несколькими десятками молоденьких девиц со временем не могло не создать определенных трудностей. В идеале это соседство нужно было сделать как можно менее тесным и продолжительным.
