Акула пера в СССР - Евгений Адгурович Капба

Дорогие земляки, если вы читаете этот текст и знаете меня лично — от всей души прошу вас не искать в этом произведении аналогий с существующими или существовавшими в нашей изумительной провинции людьми, местами, явлениями. Все схожести топографических названий и имен собственных — от лености автора, все возможные совпадения профессий, характеров, внешности — абсолютно случайны. Или нет.

— И, Боже вас сохрани, не читайте до обеда советских газет.

— Гм… Да ведь других нет.

— Вот никаких и не читайте.

"Собачье сердце", Михаил Булгаков

На столе стояла бутылка дерьмового минского вискаря, который делал вид, что он похож на шотландский. Викторович с сомнением поболтал коричневой жидкостью на дне стакана и сказал:

— Ну самогонка, как есть! Лучше бы водки взял. И огурцов соленых вместо этих оливок.

— Ладно вам… Пьем? — спросил я.

— Пьем!

Пить на рабочем месте, прямо в редакции — идея так себе. Но тут ситуация располагала. Во-первых — номер ушел в печать, посты были разбросаны по соцсетям, и рабочий день уже закончился, и даже уборщица Инночка ушла из редакции, погрозив пальцем двум дурням — молодому и старому, на которых якобы напал творческий раж, и они усиленно долбили по клавиатурам, создавая видимость работы.

Во-вторых, Герману Викторовичу Белозору не продлили контракт. Из отдела сельской жизни уходила целая эпоха. Не будет больше басовитого "Та-а-а-ак!" и въедливых критических материалов, исчезнут с газетных полос исторические расследования на основании раскопанных в архивах документов о жертвах нацистского террора и злодействах коллаборационистов… Конечно, Викторович мог бы писать и будучи вне штата, но не станет — гонор не позволит, да и дел у него на фазенде полно. Там — на охоту сходить, здесь — черники собрать…

— Ёж твою мать, пятьдесят лет я на них пахал как папа Карло! — сказал Викторович и как-то обессилено махнул рукой. — Ни одного больничного, представляешь? Даже в коронавирусные времена! Да я восьмой десяток вот-вот разменяю, а тут любого на лопатки положу! А она говорит — пенсионер! Пора на отдых! Пигалица!

Я оглядел статную фигуру коллеги, его густую седую шевелюру, рот, полный крепких желтых зубов, и хмыкнул — это был по-настоящему великий старик! Но сказал совсем другое:

— И меня положите?

— И тебя положу. Даром что ты тоже у Лопатина занимался… Но с тобой я бодаться не собираюсь, парень ты спортивный, а у меня кости нынче медленно срастаются. Вот тридцать лет назад я бы тебя уделал одной левой, и лопатинские ухватки бы не помогли…. Я и Лопатина уделывал, но тогда он попроще был… Давай еще по одной?