– Ну-ка, ну-ка…
– Не надо бороться за чистоту, надо подметать! – провозгласил он.
Стеценко ткнул меня в бок, а Тревельян удивленно хмыкнул.
По противоположной стороне улице маршировал взвод пехотинцев. В нашем, родном "хаки"! Одна из девочек, игравших неподалеку, вдруг прекратила прыгать, сорвала с клумбы цветок и, подбежав к офицеру, шагающему впереди взвода, что-то ему сказала. Офицер, усатый, потертый жизнью мужчина с седыми висками опустился на одно колено, с благодарностью взял цветок и вставил его в петлицу мундира.
– Р-равнение на-а-а… – солдаты слаженно отсалютовали по-имперски, открытой ладонью у виска, и, чеканя шаг и пряча улыбки, парадным строем двинулись мимо замершей в восхищении девочки.
День начинался прекрасно.
Я вытряхнул из барабана теплые, пахнущие порохом гильзы прямо на пыльную землю и полез в карман за патронами. Башибузуки гарцевали у самой опушки, время от времени постреливая в нашу сторону.
Лемешев снарядил винтовку новой обоймой, ее затвор сыто клацнул, принимая боеприпасы. Мы, по всей видимости, крепко встряли на этом блокпосту. Да и блокпостом его назвать было сложно – кирпичное здание караулки, окруженное невысокой стеной из мешков с землей – примерно по пояс. Достроить просто не успели: ни колючей проволоки, ни окопов…
Я как раз прибыл посмотреть, сколько и чего нужно, чтобы оборудовать крепкий опорный пункт для нашей штурмроты в этих Богом забытых местах. Ну, Богом может и забытых, а имперскими властями – нет. Местные богатые села и хутора зажиточных фермеров поставляли рожь, пшеницу, молочные продукты и овощи в значительных объемах – напрямую имперской армии, за что были освобождены от налогов. Защитить поселян для нас было делом чести.
Башибузуков явно кто-то наводил. Они дважды за этот месяц перехватывали караваны с продовольствием для имперских складов в Шемахани, и сожгли два хутора, парни с которых служили в армии. Такое прощать было нельзя.
Над головой свистнула пуля и выбила крошку из стены караулки. Я пригнулся и огляделся – все ли целы? Лемешев азартно палил из винтовки в сторону рощи, еще два бойца пытались привести в порядок ручной пулемет, скорчившись за бруствером. В караулке кто-то стонал и матерился, на крыше ТимирдейТингеев – стрелок-самородок и следопыт, недавнее наше приобретение – сосредоточенно целился куда-то в горизонт.
Остальных видно не было.
– Санитара в караулку! – крикнул я.
С противоположной стороны блокпоста на карачках побежал парень с сумкой, на которой был нарисован красный крест, и скрылся в здании караулки.
