Во-вторых ипподром взяли довольно быстро. Оказалось, что тысячи заключенных охраняются тремя десятками бойцов. Лоялисты решили вопрос с охраной просто – заварили все выходы кроме одного железной решеткой, добавили поверх колючей проволоки и поставили вышки со стрелками. Эффективно? Да, против тех, кто внутри. И совершенно не рассчитано на нападение снаружи. Наши ребята использовали подавляющее огневое преимущество в виде пулеметов и гранат, разгромив охрану, к которой так и не подошло подкрепление (гарнизон умчался к Опере!).
Ну и в-третьих, сами яшмовцы. Первыми вступили в бой с синей чумой измученные, озлобленные заключенные. Даже те, кто не имел никакого отношения к подполью и был схвачен случайно, теперь мечтали вцепиться в глотку лоялистам. Да и подполье как выяснилось вычистили не полностью. Лихие ребята в офицерских фуражках взяли арсенал по собственной инициативе через часа два после того, как я взорвал ассамблею, и тут же принялись раздавать оружие. А потом поднялись рабочие кварталы. Трудягам надоел голод и безработица, бардак и неопределенность.
Уличные бои длились двое суток. Я, кстати, очень помог одной из рабочих дружин, обезвредив тот пулемет.
А через двое суток, то есть сегодня, рано утром, подошли наши войска. И всё, в общем-то, закончилось.
– Когда можно будет выйти, прогуляться? – спросил я, щурясь левым глазом от яркого солнца.
Правый пока еще почти ничего не видел – опухоль не спала.
– Через пару дней, – сказал Тревельян.
Через пару дней я шел по проспекту Фортуната, поддерживаемый с одной стороны Стеценкой, с другой – доктором.
Какие-то деловитые ребята в аккуратных спецовках меняли плафоны и лампочки на фонарях, тетка в дворницком фартуке подметала бордюр. Двери многих магазинчиков были открыты, витрины сверкали чистотой уцелевших стекол, ветерок донес будоражащий ноздри аромат – кто-то выпекал сдобу.
На площадке у синематографа три маленькие девочки играли в "классики", нарисованные на плитке осколком кирпича. Только сейчас я понял, что за все время проведенное в Яшме я вообще не видел детей!
От остановки отъехал грохочущий и лязгающий трамвай, у которого вместо некоторых окон были вставлены листы фанеры, но зато корпус был покрыт свежей краской. На лавочке сидел лысый мужик с металлическими зубами и щелкал семечки, выплевывая шелуху в мусорный бачок.
Я не выдержал и подошел к нему.
– А-а-а! Порядок в головах? – разулыбался он. – Я еще вот кое-что недавно услышал, собираемся с ребятами на проходной завода крупными буквами написать…
