– Если бы не эта "Коробочка", лоялисты бы уже вешали нас за ноги…
Я приподнялся, выглянул из окопа: противотанковая пушка была не видна, но огонь вела прицельный, уже два снаряда срикошетили от вороненой брони панцера, зарываясь в землю и поднимая в воздух столбы пыли и песка.
– Ура, что ли?
– Ура-а-а-а-а!!!
Сломя голову мы помчались по склону к орудию в овраге, рассыпаясь в цепь, и петляя по полю, следом из окопов стали выпрыгивать еще солдаты, принявшие наш порыв за контратаку.
Они стреляли вслед убегающим лоялистам, спускались к подножию высоток и стреляли снова.
Орудийный расчет заметил новую угрозу – нас, и ствол стал поворачиваться в нашу сторону, а обслуга замельтешила, меняя тип боеприпаса.
Я бежал огромными шагами, легкие горели, наполненные холодным осенним воздухом, в ушах стучала кровь. До орудия оставалось метров двадцать, когда мне показалось, что время замедлилось, и я в деталях увидел руку человека в синем мундире, который дергал за веревку, приводя в действие ударно-спусковой механизм, разгорающееся внутри ствола пламя, и снаряд, летящий мне на встречу, разрывая воздух и завывая на все лады…
За спиной рвануло, а синемундирные лоялисты уже поняли, что не успеют выстрелить второй раз и схватились за винтовки.
Мы стреляли в ответ на бегу, с меня сбило выстрелом фуражку, но оставалось десять, пять, три шага – мы сшиблись с артиллеристами и через какие-то несколько секунд орудие было нашим.
– Взяли! Занять оборону бойцы, разворачивайте орудие! Вахмистр! За мной!
Пока Вишневецкий командовал, мы с Перцем побежали к "Коробочке". Стоит отдать должное лоялистским артиллеристам: последний выстрел был на редкость удачным – на месте смотровой щели зияла внушительная вмятина.
Мы взобрались по специальным скобам на броню, и я постучал рукояткой револьвера в люк основной башни.
– Есть кто живой?
Послышалось шевеление, потом лязгнули запоры люка. Крышка откинулась и чумазая рожа в танкистском шлеме неестественно громко заорала:
– Командира примите, "хаки"!
Мы с вахмистром вытащили на броню молодого парня в сером комбинезоне, с погонами ротмистра. Из ушей и носа у него шла кровь, признаков жизни он не подавал.
Вахмистр прислонил ухо к его груди:
– Живой! Воды сюда! И санитаров, санитаров зовите!!!
Кое-кто из наших бойцов уже был здесь, и несколько рук протянули фляги.
Из люка вылезали танкисты, грязные, очумевшие. Один из них баюкал неестественно выгнутую руку.
– Там еще двое, помогите, а? – сказал кто-то из них.
