— Тебе больно? Где болит?
— Уходи, Илва… — она отвернулась к стене, но от моего взгляда не укрылись блеснувшие на темных ресницах слезы.
— Почему? Скажи мне, что с тобой, и я попробую тебя вылечить. Когда начало болеть?
Келда молчала, кусая губы, и болезненно морщилась, прижимая руку к животу и подтягивая колени. Нехорошая догадка червячком заползла в мою голову. Не спрашивая у нее разрешения, я откинула одеяло и замерла, увидев на тонкой, выбеленной рубашке пятна крови.
— Келда… Скажи мне, что у тебя просто лунная пора…
Тихий всхлип был мне ответом, слабая рука с полупрозрачной кожей безуспешно пыталась нащупать одеяло.
— Келда… — мне стало совсем нехорошо, но ее странное поведение лишь подтверждало мою догадку. — Что ты сделала?
— Уйди, Илва… Дай мне умереть…
— Не дам, — сказала я строго и повернула к себе ее безвольное лицо. — Говори, что случилось. Я ничего не скажу матери, но мы теряем время. Тебя надо лечить. Говори.
— Уйди… — она силилась высвободиться из моих рук, по ее щекам лились слезы.
Мне было жаль ее, но лекарь должен быть тверд, а иногда и жесток — так всегда говорила мне старая Ульва.
— Ты понесла дитя?
Слезы из глаз полились еще обильней, Келда зажмурилась что есть силы.
— Ты пила что-то? Мать говорила, ты ходила к лекарю — что он говорил?!
— Илва… Это был не лекарь. Я не могла показаться ему на глаза… Мне надо было… надо было…
— Где ты была?
— У ведьмы… Там, возле Старого Замка…
— Что она тебе давала?
— Какое-то зелье… Сказала, пройдет само, с первой лунной порой… Но оно не проходит…
— Ты истекаешь кровью. Мне надо осмотреть тебя, но здесь я не могу. Да и нужных трав у меня с собой нет. Я заберу тебя к себе.
— Нет… Оставь меня… Никто не должен узнать…
— Никто не узнает. Поверь мне. Я все устрою.
Я торопливо прикрыла ее одеялом, надежно подоткнув под перину, и выбежала из комнаты. Сухо, без лишней болтовни, велела перепуганной матери подготовить телегу и позвать крепкого мужика, чтобы перенес девушку как есть, вместе с тюфяком и одеялом. Женщина попыталась возражать, но я твердо стояла на своем.
— С ней все будет хорошо, но мне никто не должен мешать, — многозначительно произнесла я — так, чтобы несчастная женщина уловила в моем голосе намек на тайные колдовские обряды.
Крепким мужиком оказался возница — вот и хорошо, меньше любопытных глаз. Я зорко следила за тем, чтобы не сбилось одеяло и состояние девушки не выплыло наружу. Когда мы доехали, Келда вновь впала в забытье, но я уже знала, что делать — едва отослав возницу восвояси, раздула огонь в печи и поставила кипятиться воду для отваров.
