— Надо было привязать тебя к лежанке, — его голос теперь и впрямь походил на звериный рык, и я в страхе натянула одеяло до подбородка.
— Надо было дать мне уйти вчера днем.
— Мы все равно пойдем. И выследим их.
— Не догоните.
— А это мы еще посмотрим, — он в сердцах пнул злополучный стул и принялся яростно застегивать на себе ремень.
— Ты когда-нибудь доломаешь эти стулья, — со вздохом сказала я, приподнимаясь на локте.
— Поломаю — сделаю новые, — буркнул он в ответ. — А с тобой мы позже поговорим, когда вернусь.
— Как скажешь, — еще один вздох вырвался из моей груди, и я опасливо покосилась на жениха: не станет ли распускать руки?
Но Энги ушел, сердито сопя, поругиваясь себе под нос и нарочно гремя железом как можно громче. После его ухода я попробовала было уснуть снова — от бессонной ночи ломило виски — но вскоре поняла, что это бесполезно. Вздохнув, я подбросила в печь дров, умылась, выпустила на прогулку курочек, задав им корму, неспешно позавтракала и села за шитье.
Солнце уже встало высоко, когда в наружную дверь тихо постучали.
Я спрыгнула с лежанки, на ходу потягивая затекшую спину, обулась и вышла в сени.
— Келда? — от удивления мои брови поползли вверх. — Здравствуй. Не ожидала тебя увидеть. Что-то случилось?
— Ничего, — девушка смущенно улыбнулась. — Сегодня день Зимогона, все женщины на площади собираются. Меня Весной выбрали, подружек собираю для хоровода. Пойдешь со мной?
— Э-э-э…
— Пойдем, Илва. Зачем людей сторонишься? Нехорошо это. Бабы в сплетнях разносят, что загордилась ты больно. Не идешь сама никуда, покуда не позовут. А как увидят тебя в хороводе — глядишь, и не будут языки распускать.
Я и позабыла, какой сегодня важный день. Как ни противился наш приезжий священник неугодным Создателю старым обрядам, которыми испокон веков почитали старых духов, а все же проводы зимы в Трех Холмах неизменно устраивали каждый год. Да и как иначе? Люди знали, что дух зимы является на земле в образе молодой красавицы, нареченной именем Мара. Не прогонишь ее — того и гляди останется, не пустит весну, не позволит всему живому распуститься и зазеленеть под теплым солнышком, подумает, что навеки люди желают любоваться белыми покрывалами снега и кружевом сосулек под сводами крыш.
Если же увидит Мара, что больше ей не рады, что сжигают повсеместно в деревнях ее чучело, то завоет-заплачет, да и сбежит подальше, за край земной тверди, до новой поры.
Проводить обряд Зимогона полагалось только женщинам. Если властная Мара увидит возле жертвенника мужчину, да еще молодого и статного, то непременно влюбится и нипочем не захочет уйти. Хоровод вокруг чучела водили девицы на выданье, во главе с красавицей Весной, чтобы видела ревнивая Зима, что ей не на что надеяться.
