— Да чего уж тут непонятного, — в его голосе сквозила обида, но он не отстранился, а наоборот, медленно погладил мою косу, заброшенную за спину. — Волки тебе дороже меня.
— Это не так, — я отложила шитье и приникла к нему, обнимая за плечи. — Дороже тебя у меня никого нет. Но… я не могу пойти против своей сути. Я не могу согласиться на убийство…
— И потому ты не ступишь сегодня за порог, — обнимая меня в ответ, тихо сказал Энги. — Ты женщина, у тебя мягкое нутро. Ты называешь меня неразумным, но я думаю головой, а ты — сердцем. И сегодня тебе придется уступить.
«Как бы не так», — подумала я, зарываясь лицом в раскрытый ворот его рубахи.
Будто чувствуя что-то, Энги весь вечер бросал на меня косые взгляды и допоздна не ложился спать. Я уж давно погасила лучину на своей половине и делала вид, что глубоко сплю, а он все еще перебирал свои стрелы, промасливал ножи, затачивал топор и скрипел тетивой лука. Я изо всех сил старалась не уснуть: щипала себя за чувствительную кожу на запястьях, до боли заламывала пальцы, до крови прикусывала губы; ведь если усну, то завтра прольется невинная кровь… и вспыхнет война уже не с крэгглами, а между людьми и хозяевами леса.
Как бы ни тянул Энги с отходом ко сну, но бодрствовать всю ночь перед ранним выходом на охоту он бы не отважился. Поэтому я все же дождалась момента, когда он задул лучину, улегся на кровать и вскоре размеренно засопел. Подождав для верности еще немного, я тихо выскользнула из постели, медленно оделась и очень осторожно, стараясь не скрипеть дверью, вышла во двор. С облегчением выдохнула лишь оказавшись снаружи, а уж дальше ноги сами понесли меня в верном направлении: волчий вой тихой лунной ночью раздавался из глуши вполне отчетливо.
Я очень торопилась, опасаясь, что Энги внезапно проснется и погонится за мной, поэтому когда настигла стаю, уже едва могла дышать и передвигать ноги.
Зачем пришла, двуногая сестра? — неприветливо выступил ко мне вожак, низко пригибая голову.
— Уходите, — чувствуя, как заходится в груди сердце, выдохнула я. — На рассвете на вас будет охота.
Волки притихли, и вожак, обменявшись негромким рычаньем с другими членами стаи, вновь обратился ко мне.
Люди хотят сразиться? Мы не боимся. Нас много, и зубы наши остры.
Я едва не застонала в голос, вцепившись себе в волосы — если убедить их не удастся, как и упрямца Энги, то беды не миновать.
— Уходите! — крикнула я в отчаянии. — У вас острые зубы, а у них острые вилы, ножи, колья, стрелы! Зачем вам нужна кровь? Зачем вам убивать друг друга? Уходите!
