Энги дернулся и зарычал, но я строго шикнула на него:
— Лежи! Кулаками потом размахивать будешь.
И хоть сердилась я на Хакона, но его глупые речи, вызывая в Энги злость, отвлекали того от жестокой боли.
— Да и ты сама хороша, — теперь Хакон в открытую смотрел на меня. — Что ж ты не сказала-то? Я б к чужой невесте руки не стал совать.
— Мы только вчера решили, — ответила я, будто и впрямь между мной и Энги случился долгожданный разговор.
Но мне очень хотелось, чтобы он знал о моем решении. А вдруг мои слова хоть немного облегчат ему боль?
— А руки тебе давно бы оторвать надо. Да уж очень ладно ими куешь.
Ирах заботливо утер пот со лба Энги, а затем вытер и собственное лицо.
— Ох, молодежь… натерпишься с вами.
Я уже заканчивала терзать и без того истерзанную плоть Энги, когда в комнату вернулась Мира с двумя дымящимися кружками.
— Из какой поить? Вот эта — из коричневой травы. А эта — из серо-зеленой.
— Сначала коричневую, — велела я и потянулась, разминая затекшую спину. — Так пить он не сможет, давай через соломинку.
— Я… не дитя… малое… — попробовал возмутиться Энги, но Мира уже сунула ему соломинку в губы.
После отвара, притупляющего боль, следовало подождать некоторое время, а уж затем поить дурман-травой. Между тем, я вымыла руки и еще раз осторожно протерла зашитую спину Энги смесью теплой воды с вином. Боль еще не отпустила его, и он закашлялся, дергаясь, как уж на сковородке.
— Вот теперь все. Только мазью намазать осталось, — успокоила я больше себя, чем его. — И правда ведь, ничего страшного.
Я, конечно, лгала. Рассечения местами были слишком глубокими — кнут не плеть, и впрямь до костей легко достать может. Заживать раны бедняги Энги будут долго и мучительно. И как срастутся поврежденные мышцы — только духам известно. Однако он был жив, и железные тиски постепенно отпускали мое сердце. Проклятые слезы вновь выступили на глаза, я раздраженно утерла их и взялась за горшочек с целебной мазью.
Холодное снадобье принесло страдальцу некоторое облегчение. Он перестал дергаться и даже слегка расслабился под моими пальцами. Когда я закончила, оба зелья уже подействовали, и Энги заснул — беспокойно, но крепко. Мира подложила под его щеку подушку и повернула голову, чтобы ему удобней было дышать, а я взяла в руки ладонь Ираха.
— Что теперь?
— Теперь пусть лежит. Полагаю, двигаться ему сейчас вредно?
— Вредно, — кивнула я со вздохом. — Покой нужен. Можно на вашей телеге отвезти его домой?
