Веник выпадает из моей руки. Я распрямляюсь и долго смотрю в черные безмятежные глаза.
- Давай еще раз. Я все-таки не понял.
- Чего тут непонятного? - Анна бросает окурок на пол и давит его каблучком. - Я зарезала своего мужа. Кухонным ножом.
- Почему? - во рту у меня пересыхает.
- История старая, как мир, - Кармен отворачивается и подходит к окну. Мне было восемнадцать лет. В голове - туман, между ног - зуд. В общем, пришло время любить, как говорила моя бабушка. И тут он - красивый и галантный, в очах - огонь.
Цветы, рестораны, машина к подъезду... А после свадьбы, как здесь принято, - "Женщина, ты должна знать свое место!" - Последнюю фразу Кармен произносит с кавказским акцентом. - Я принять этого, естественно, не могла, огрызалась. За что и получила по морде. Дважды. При гостях. - Анна поеживается и обхватывает руками свои плечи. - Ты же знаешь, как в некоторых мусульманских семьях: баба - это нечто среднее между человеком и домашним животным... Надеюсь, ты понял, какой у меня характер? Не выношу несправедливых обид и обмана. В общем, все у нас пошло наперекосяк. Началось с того, что я еще в загсе отказалась брать его фамилию. Я брыкалась, как дикая кобыла. Он в азарт вошел - ну чистый тебе ковбой - и давай усмирять. В очередной раз в драку полез - я ему нож под ребро и воткнула... И нет чтоб "скорую" вызвать, так я с перепугу ребенка на руки - и к матери. Он и кончился там, на кухне. Царство ему небесное...
Я слушаю Кармен и не двигаюсь с места; смотрю туда же, куда и она - в чернильную ночь за окном, холодную и светлую от снега.
- И что потом?
- Потом? Ничего оригинального. Семь лет дали. Три с половиной отсидела - и на свободу с чистой совестью.
И только теперь, глядя в заснеженное окно, я начинаю соединять обрывки нитей в запутанных клубках наших разговоров. Я прокручиваю в памяти ее речи о смерти и мне хочется полной ясности.
- Ты говорила, что дважды видела предсмертное выражение лица человека...
- Второй раз на зоне. Придушила одну стукачку. Лучшая моя подруга была. Я ей верила, душой приросла. А она предала меня. Господи, прости мою душу грешную!.. - Кармен вдруг резко поворачивается ко мне, и я шалею от выражения ее глаз.
- Ты шутишь? - спрашиваю с надеждой. От волнения у меня пересохло во рту, и я говорю, еле ворочая языком.
- Нет, майор, - Кармен кривит в улыбке чувственные губы. - Не шучу. Просто мне нравится, когда ты теряешься.
- Ну, знаешь! - я обессилено сажусь на край кровати.
