- В чем ты убедилась? - распрямляюсь я во весь рост. - Что, дед зарубил твои повести? Наступил на горло твоей песне?
Кармен молчит, потом машет рукой:
- А, неважно.
- Что значит неважно? Сказала "а", говори "б", - начинаю я заводиться.
- Бэ, - вызывающе бросает Анна и гордо задирает свой нерусский нос.
- Вообще-то, странный разговор получается у проститутки с клиентом, пытаюсь уколоть упрямую Кармен, чтоб отомстить за ее несправедливое отношение к Соломину.
- Мы давно вышли за рамки чисто деловых отношений, - отбивается Анна и опять начинает ходить по комнате.
- Я не знаю, что у тебя было с дедом, - опять принимаюсь подметать грязный пол. - Но Соломин лучше, чем ты думаешь... Взять того же Бориса Можаева. Он же почти откровенный антисоветчик был. Его все редакторы журналов печатать боялись.
Юрия Любимова (главрежа театра на Таганке) драли в хвост и в гриву за то, что поставил пьесу Можаева. А Соломин помогал ему печататься. Несколько серьезных вещей на грани фола протолкнул в журналы. В конце концов они даже друзьями стали.
- Ура советской цензуре! - мрачно провозглашает Анна и закуривает.
- Ничего постыдного в цензуре нет, - отбиваюсь я. - Даже Достоевский, говорят, цензором был...
- Ха! Достоевский никогда не был цензором, - пристукивает каблуком Кармен. - Достоевский был каторжанином... Он только говорил о необходимости цензуры.
- Ты-то откуда знаешь? - вскипаю я.
- А я что, пальцем деланная? Мы все учились понемногу... Я, например, на филологическом. Но заочно.
- Представляю себе учебу заочно.
- А с ребенком на руках много не научишься, - срезает меня Кармен.
- У тебя есть ребенок? - и я распрямляюсь.
- Да еще какой! Двенадцатый год пошел. Скоро девок за попки щипать будет; - Анна смотрит на меня с вызовом.
- Сколько ж тебе Лет?
- Галантный вопрос, ничего не скажешь, - фыркает Кармен.
- Да ладно тебе, - я снова наклоняюсь к венику. - Могла бы принять за комплимент.
- Спасибо! - с нажимом говорит Анна и, стряхнув пепел сигареты на грязный участок пола, опять начинает ходить туда-сюда, как маятник.
- А где он сейчас, твой сын?
- С матерью. Здесь, в городе.
- А мужа, конечно, нет.
- Конечно, нет.
- Сбежал? - и хочу сказать колкость по поводу трудного характера Анны.
- Погиб, - меняет мой настрой Кармен.
- В какой-то кавказской разборке?
- Погиб в боях на семейном фронте, - чеканит она.
- Не понял.
- Не понял, не понял, - кривляется Анна. - Убила я его, вот и все! - и останавливается в ожидании моей реакции.
