Снимается фильм - Сергей Петрович Тютюнник

Говард был кинооператором, смотрел на мир глазами профессионала, и поэтому мир его был прямоугольным, как кадр, с очень четким изображением.

…Говард часто менял свое место в колонне. Забегал вперед, чтобы снять поступательное, сосредоточенное движение каравана. Становился сбоку, чтобы никому не мешать, и держал камеру неподвижно. В объективе проплывало шестнадцать человек с ишаком посредине колонны. Снял спину последнего: на ней косо висел автомат. Камера работала безмолвно, не то что старые жужжащие аппараты.

На сигарету Говарду упала с носа капля мутного пота. Он посмотрел на солнце. Солнце было хорошее, висело над головой, в объектив не заглядывало. Полдень. Говард не любил пользоваться светофильтрами, но при таком солнце, как в Афганистане, без них – никуда.

«Итак, движение. Ноги – крупный план. Драные калоши, коричневые пятки, сбитые копытца ишака, пятна тени… Теперь руки. Руки грубые, сухие, узловатые, в ссадинах, с черными ногтями. Та-а-ак… Что у нас в руках?» Говард скользил японской линзой по каравану, выискивая старый английский карабин. Камера проехалась по автоматической винтовке «М-16» американского производства, по ручному израильскому пулемету, дальше – винтовка непонятного происхождения, русский автомат Калашникова…

«Китайский гранатомет. Иероглиф крупным планом. Здесь комментатор, наверное, скажет: «Им помогает весь мир!» Ага: вот этот длинный, как посох римского папы, карабин. Крупный план – рука. Сухая рука, жилистая. Пиджак, перетянутый патронными лентами. Теперь лицо. Господи, ну и рожа у него! Рожа бандитская. Такой роже конгресс не даст ни шиша, ни одного цента».

Говард опустил камеру и заспешил к командиру. Как умел, жестами стал объяснять, чтобы «вот этот бородатый» отдал карабин «вот этому», и показал рукой на молодого парня в коричневой линялой курточке с китайским гранатометом за спиной. «На время!» – кричал Говард и тряс перед командиром своей камерой.

«Боже! Ну почему мне не дали переводчика?!» Говарда в конце концов поняли, и «доблестные моджахеды» поменялись оружием.

«Итак, еще раз. Старый английский карабин. Это будет навевать мысли об английских кампаниях в Афганистане. Карабин в костистой руке пуштуна. Благородная бедность одежды. Крупный план – лицо. Глаза: высокая скорбь, тревога, мужество… Дальше – опять этот чертов ишак. Высохшая голова. Крупный план – такие же полные скорби и мужества глаза. Вздувшаяся вена на щеке. Или у ишаков это место под глазом не так называется? Наверное, щека. Не нос же. Или у них нос – тоже не нос, а морда. Ну, все равно Брент вырежет. А то напрашиваются дурные ассоциации».