, один из носильщиков по имени Гозберт был поражен от язычников известняковым камнем. Нанесший рану разбойник бежал умирающий к теням Тартара, а ударенный не претерпел ничего кроме потрясения от этого брошенного камня, благодаря помощи святого. Между тем, город страдал не только от меча, и сила его расстраивалась не только от подобной буре резни, гибельная зараза также – увы! – терзала знать и простой народ внутри [города]. У нас больше не было доступной земли поблизости, чтобы предавать погребению члены ушедших [от нас]. Не было дня, чтобы не происходили бои между горожанами и свирепыми [неприятелями] из пригородов, почти ни одного не проходило, который не увлекал бы с собой в пещеры геенны истребленных [нашими] вредоносных [врагов].
[аббат Эбль блистательно действует] Стихи 163-194
Тогда же Эд, будущий король, переправился оттуда к вышеупомянутому Карлу, императору франков, с тем, чтобы он спешно пришёл на помощь городу[160]. Позади он надолго никого не оставил, кроме аббата Марция, свет памятных дел которого часто отражало сочинение выше[161]. Как только вновь наступил день, этот последний созвал шесть всадников, всего лишь, и велел одеться по датскому обычаю, и вот они летят по пашням и через Сену, проезжая равнину, отягощенные разнообразным оружием, пока страшные [враги] были погружены в глубокий сон. И они убили столько же норманнов, сколько было их самих. Тут поднялся шум в лагере; перекликаясь громкими голосами, злобные дикари хватают щиты, а наши прорываются к кораблю. Речные берега святого Дионисия [у Сен-Дени] ощипывали наши стада, которые высматривавшие [враги] много раз уводили к себе. Но поистине не переставал встречать их тот самый аббат Эбль, который вскоре свалил метательным снарядом одного из их графов. Датчане покинули речной берег, откуда унесли труп. После этого Эбль послал из цитадели шесть всадников, они убили четвертых и потом еще троих в жестокой схватке. Со своей стороны, горожане часто нападали тёмной ночью на [норманнских] стражей стад, некоторых обращали в бегство, а другим перерезали горло и во множестве уводили [добычу], и в качестве доказательства приносили в город бездыханных датчан, а также и [приводили] живых, чтобы смогли поверить [их утверждениям]. Однажды, поступив по своему обыкновению, на остров проникли триста дикарей, там, где стены города были ниже[162]. Немедленно двое [из наших] сразили девятерых ударами меча, уложили тридцать из них ранеными, но и им самим не было дано увидеть свет четвёртого дня после этого; эти двое, умершие при собрании наших, наслаждаясь славой, направили святые стопы к звёздам; поистине, старшим из них был Сегеберт, младшим – Сегеверт.
