О войне города Парижа с норманнами | страница 34

Наконец[163], тремя шлемоносными клиньями могучий оружием Эд взобрался на вершины горы Марса[164] [Монмартр], чьи щиты озарило новое солнце, презревшее необъятное шафранное брачное ложе Океана. Возлюбивший его Гелиос приветствует его перед полями. Граждане ловят его взглядами с глубокой любовью[165]. Тогда враги, желающие воспрепятствовать [его приближению к] воротам башни, стремительно переходят Сену и окружают валом на речном берегу. И все же Эд направился верхом к жителям крепости среди дикарей, Эбль отпер для него ворота, и все были восхищены этим благородным деянием. Тут же его сотоварищи устремились вслед за ним, преследуемые по пятам жестокосердными врагами на протяжении более двух лиг. Среди них был вышеупомянутый Адалельм, давно уже граф: «Эйя [Ну же], - говорит он своим, - лучше бросимся на них, чем позволить им [самим] найти нас здесь». Адалельм произносит это; вредоносные обращаются в бегство, и [доставляют] нашим трофей [победы]. Щиты гремят, дротики летают, и тела датчан, [сраженных] царящим мечом Адалельма, покрывают нивы. Он не отпускал их, пока не принудил отступить к реке, и после того возвратился торжествующим победителем.

А вот Генрих, выше часто упоминавшийся, желая осадить [норманнов] в их укреплениях, был убит[166]. Стараясь пересечь Сену для соединения со своими, король датчан Синрик, не довольствуясь двумя плотами-паромами, проник с пятьюдесятью товарищами на третий и потерпел крушение посреди реки, устремившись ко дну, где вместе с сотоварищами водрузил палатки смерти. Он провозглашал, что прежде, чем оставит королевство франков, коснется своим лагерем дна Сены там, где она берёт начало; Господь воздал ему тем, о чем он заявлял.

Наконец, при срединном Титане, воспламеняющем круг [когда Солнце, дойдя до середины пути, ярко осветило вселенную], чего жаждет земля и чего стада желают больше, чем тени[167], и когда зефир [приятный ветер] свистит сквозь милые леса, лютые чужеземцы собрались под укреплениями города, где повсюду страдали [от ударов, полученных] в битве, и одновременно сражались на стенах, башнях и всех мостах[168]. Море билось против более просторной земли. Трубные звуки мощно гремят, граждане расходятся из-за столов. «Эус [давайте]», - призывают горны[169], - «все покидайте пиршества». Всем городом вместе с гражданами овладевает ужас. Никакого не было места в городе, чтобы скрыться от войны. Множество дротиков из катапульт ломаются о башню и покрывают [её], словно дождь пашни, увесистые свинцовые ядра и тяжелые камни заставляют стонать щиты. Такими наградами они нас всегда наделяли. С противоположной стороны, наши равным образом направляли в дикарей быстрые камни из баллист