— Слабый рассказ, — сказал он и положил на скамейку газету. Она подняла голову:
— Как думаешь: люди придумают бюро землетрясений? Что-нибудь вроде бюро погоды?
— Сейсмические станции давно существуют.
— Это не то! Они фиксируют только. А вот чтобы предупреждали: в таком-то месте ожидается землетрясение — такие будут?
— Не знаю. Может, и будут.
— Это самое страшное: спишь, темно — и вдруг падают стены и крыша.
— Ну не совсем так жутко! Я где-то читал, что сначала — слабые толчки, а потом уж… Можно успеть выбежать на чистое место — на площадь, на улицу.
— Шестьсот человек не успели выбежать, — вздохнула она.
— Слушай, может, съездим в парк? — сделал он решительную попытку отвлечь ее от навязчивой мысли.
— Там, наверно, грязно.
— Поедем, посмотрим…
Они взяли такси. За рулем сидел молодой лихач: почти не сбавлял скорости на поворотах, не обращал внимания на лужи и выбоины, красный цвет светофорпризнавал относительно и потому едва не врезался в автобус. Пассажирку затошнило, но она справилась с собой:
— Ничего, землетрясение еще страшней.
Таксист принял это за шутку и рассмеялся.
Парк стоял необжито пустой. Тихий, как ожидание. Птицы с юга еще не долетели до него. Только грязные синицы, охрипшие за зиму, звенькали в черном березняке.
— Видишь, здесь не так уж и грязно, — сказал он. — Снега не много осталось.
— Все равно грязно. Березы совсем черные.
— От дыма, от копоти.
— Они и летом будут такие?
— Нет, это до первого дождя.
Они ходили по сквозным аллеям, пахнущим прелью и талым снегом.
Они бросали семена на прогретые солнцепечные пригорки. Кому-нибудь пригодятся потом цветы. Потому что не будет стоять дощечек с надписью: «Не рвать!»
Они хотели бы всю жизнь ходить по сырой весенней земле, дышать влажным горьковатым воздухом и бросать семена цветов. Но наступил вечер.
Вечером, уже дома, после ужина она снова вспомнила:
— Наверно, среди шестисот было сто или больше детей. Они ведь не знают, что надо бежать на чистое место.
— Опять ты про это, — неохотно отозвался он. — Нельзя же думать об одном и том же целый день! Так с ума сойти можно. Пойми: тебе нельзя сейчас волноваться. Выбрось из головы.
— Люди должны что-то придумать, обязаны что-то придумать, — сказала она тихо, как бы про себя.
— В конце концов, они редко бывают, а у нас здесь вообще не бывают!
— В газетах о них пишут не так уж редко.
— А я тебе говорю: у нас здесь землетрясений не бывает. Не было и не будет! Тысячу лет не будет!
