К тому времени, как я спустился по лестнице на платформу метро, мое разочарование в Алистере сменилось решимостью.
Я стоял среди десятков других пассажиров, пока легкий гул и яркий луч света не возвестили о прибытии следующего поезда. Я вошел и увидел, как охранник на платформе нажал рычаг, который закрыл двери и отправил нас в центр города. Не прошло и пятнадцати минут, как я добрался до своей станции — пересечения семьдесят второй и Бродвея. Мне следовало бы отправиться домой, на квартал к югу от станции, но я вдруг обнаружил, что поворачиваю к «Дакоте».
Дежурный в холле хорошо меня знал и жестом пригласил подняться наверх.
Но я покачал головой.
— Не могли бы вы отнести записку миссис Синклер? — Я написал короткое сообщение, спрашивая, может ли она спуститься, и остался ждать, пока молодой человек, который выполнял такие поручения в здании, отнесет ее ей.
Я расхаживал взад и вперед между двумя газовыми лампами у входа в здание, с тревогой осознавая, что мое желание увидеть Изабеллу сегодня вечером было не просто желанием, а потребностью. Мне больше не с кем было поговорить об Алистере. Никто другой просто не понял бы.
К моему огромному облегчению, она спустилась вниз через несколько минут.
Молодая женщина с беспокойством посмотрела на меня и спросила:
— Саймон, все в порядке?
— Если ты голодна, мы могли бы поговорить за ужином, — попытался я улыбнуться. Я не мог думать о еде с самого утра, когда мы приехали на место преступления, но сейчас у меня начала болеть голова, и я понял, что ужин оттягивать больше некуда.
— Как насчет «Ма Пикетт»? — Она взяла меня под руку, и мы пошли на запад, в сторону Бродвея.
Популярный ресторан, который она только что назвала, был одним из моих любимых, но сегодня там будет слишком шумно.
Он располагался в Сан-Хуан-Хилл, районе к югу от Шестьдесят седьмой улицы, который образовывал самый большой африканский район в Манхэттене, где большинство ресторанов в дополнение к еде предлагали развлечения.
В «Ма Пикетт» тоже была небольшая танцплощадка, и когда оркестр играл регтайм, популярный в ресторанах Сан-Хуан-Хилл, шум толпы был просто оглушительным.
Поэтому я ответил:
— Нужно тихое место, чтобы мы могли поговорить. Как насчет…
— Только не Ши Линг, — перебила она, поморщившись.
Я знал, что ей не нравится китайский ресторан на углу Пятьдесят девятой улицы и Коламбус-Авеню, куда не пускают африканцев. Конечно, для города в целом это была обычная практика, но для района Сан-Хуан-Хилл выбор был одним из худших.
