И волосы, ломает руки,
Царапает лицо, и в муке
Бросает к небу вопль унылый:
"Пошли мне смерть! Зачем мой милый,
Мой повелитель за обиду
Не умертвил тогда Эниду!"
И падает на тело друга
Без чувств несчастная подруга,
Очнувшись же, опять твердит:
"Да, только мною он убит,
Болтливым языком моим!
Я не рыдала бы над ним,
Когда б, полна безумья злого,
Того не вымолвила слова,
Которым гибель принесла.
Молчанье не рождает зла,
Зато вреда от слов немало:
Сама я это испытала".
Садится, все себя клянет
И голову его кладет
Себе тихонько на колени
В слезах и горестном бореньи
С самой собой: "Ах, горе мне!
Любимый, ни в одной стране
Быть не могло таких, как ты:
Твой лик – зерцало красоты,
Для доблести ты образец,
И щедрость – лучший твой венец,
И знаньем славно ты украшен.
Да, было так! Мой жребий страшен, –
За слово, сказанное мной,
Такой заплачено ценой!
За речь, где было столько яда,
Нет мне прощенья и пощады,
Пред богом ныне каюсь я:
Вина в злосчастьи – лишь моя,
Мой грех – все то, что совершилось".
И снова чувств она лишилась,
И тут же вдруг придя в сознанье,
Вновь продолжает причитанья:
"Что стану делать я? Как жить?
Смерть мне не хочет услужить,
Презренья к плачущей полна,
Не хочет взять меня она!
И раз ей это неугодно,
Отныне я сама свободна
Себя достойно покарать,
Смерть не идет мне помогать, –
Так ей, жестокой, вопреки,
Я искуплю свои грехи.
Бессмысленно взывать к ней снова.
Пусть меч супруга дорогого
И отомстит мне за него:
Просить не надо ничего,
Чтоб рядом с милым мертвой лечь".
Из ножен вынимает меч
И скорбно на него глядит.
Господь сейчас ее хранит,
Заставив медлить в горькой думе,
Он длит и длит ее раздумье
О злой судьбе и об Эреке,
А к ней меж тем подъехал некий
Сеньор, богатый, именитый.
Он вместе со своею свитой
Услышал плач ее и крик.
Господь во благости велик:
Жива была б она едва ли,
Когда бы ей не помешали
Сюда подъехавшие вдруг
И меч не вырвали из рук.
Сам граф, с коня сойдя поспешно,
Стал спрашивать у безутешной,
Кто рыцарь этот, кто она –
Его подруга иль жена?
"Ах, сударь, знайте – и жена я,
И верный друг. Над ним рыдая,
Я смерти жажду, только смерти".
А он: "Сударыня, поверьте,
Не должно смерти вам хотеть,
Себя должны вы пожалеть.
Почтенна ваша скорбь для всех,
Но ведь отчаиваться – грех.
Не все потеряно для вас,
И свет последний не угас.
Мужайтесь! Бог о вас блюдет,
Он утешенье вам пошлет.
У столь прелестной, столь прекрасной
Судьба не может быть несчастной.
Я сам готов вас сделать ныне
Своей супругой и графиней:
Вас в замке должный ждет прием.
