57
послушать, что говорил Бисмарк, которого Бру-
но Бауэр^ уже в 1880 году назвал социалистиче-
ским империалистом, об этих высоко развитых
людях, которые смешивают мир с прочитанны-
ми ими книгами. Бебель проявил свой неизмен-
но верный инстинкт, когда он однажды обру-
шился против <академиков> в своей партии. Он
чувствовал враждебный Пруссии инстинкт не-
мецких интеллигентов, который исподтишка
подрывал дисциплину в его государстве, и он
был прав: после его смерти <образованный> со-
циалист надломил силу партии, вступил в союз
с образованной либеральной буржуазией и вмес-
те с ней в придворном театре Веймара, где ве-
лись в профессорском духе ученые разговоры
о проблеме конституции, воспроизвел еще раз
идеологическую сцену, происшедшую в церкви
св. Павла. Англичанин же сумел бы действовать
с клочком исписанной бумаги в руках или без
него, безразлично.
XIII
В результате такой морали англичане, изолиро-
ванные на своем острове, достигли такой спло-
ченности во внутренних и внешних делах, как
ни один современный народ Западной Европы:
создалось влиятельное общество - ladies and
gentlemens* - связанное сильным чувством
общности, совершенно одинаковым образом
мыслей, чувствованиями и поведением. С 1750
* Дамы и господа (англ.).
58
года эта великолепная общественная выправка
стала образцом для современной цивилизации,
особенно во Франции. Возьмем хотя бы стиль
ампир, послуживший фоном этому жизненному
укладу, который подчинил в Лондоне своему хо-
рошо воспитанному со времени рококо практич-
ному, сдержанному и умеренному вкусу все ок-
ружающее, и прежде всего портретистов циви-
лизованного стиля Гейнсборо^ и Рейнольдса^.
Это было общее чувство счастья, успеха, а не
поставленная задача, как в Пруссии. Это были
деловые олимпийцы, вернувшиеся домой ви-
кинги за пиршеством, а не рыцари в сражении:
богатство, наряду с хорошим происхождением,
было необходимым условием принадлежности
к известной среде и возможностью добиться по-
ложения, - знак отличия, цель, идеал и добро-
детель. Теперь Англия обладает в наше время
тем, что можно было бы назвать культурой об-
щества. Другой, более философской, у нее несо-
мненно нет. Это глубокая поверхностность. На-
род мыслителей и поэтов проявляет часто лишь
поверхностную глубину.
Такого же немецкого прусского общества не
существует и не может существовать. Сообще-
ство из <Я>, без пафоса сильного, однородного
чувства жизни, всегда немного смешно. Немец-
кий индивидуалист и либерал изобрел вместо
