— Я не могу забыть, — сказала она, — слушания, на котором Вы защитили эту несчастную Софи Соливо, ложно обвинённую в убийстве своего мужа и ограблении своего любовника. Может ли женщина быть способной на такую низость? С мужем это ещё куда ни шло. Но с любовником?
— Я, — сказал адвокат, — ни на мгновение не усомнился в её невиновности. Софи была слишком хорошенькой, чтобы быть виновной, и судья думал так же.
— Вот в чём заключается человеческое правосудие, — прошептал Хельвен, которого проделка Марии вывела из себя и который вдруг почувствовал, что так воспылал ненавистью к адвокату, что готов был обжаловать фосфорной кислотой.
— Правосудие, — сказал Ван ден Брукс, — тем хорошо, что оно не царствует на земле. С ним не было бы любви. Во всяком случае, люди этого не желают.
— Я с этим не согласен, — отрывисто сказал профессор. — Любовь к ближнему…
— …Начинается с несправедливости, — закончил Ван ден Брукс. — Не сомневайтесь, дорогой мой профессор. Правосудие идёт от разума, и любви нечего делать возле этой сухой, раздражительной и уравновешенной особы; она — её самый заклятый враг.
— Конечно, — горько сказал Хельвен, — ибо мы не любим того, кто нам досаждает.
Мария Ерикова была удовлетворена. Она возразила:
— Вы полагаете, что любовь так абсурдна?
— Хельвен прав, — сказал Ван ден Брукс. — Если бы любовь не была абсурдна, то это была бы уже не любовь. И чем любовь абсурднее, тем она крепче. Нелепая любовь очень сильна.
— Тем более, — заметил Леминак, — что любовь нелепа по определению. Не так ли, мадам?
— Простите? — сказала Мария Ерикова, которая психологически тихо говорила с художником.
По предложению Ван ден Брукса все вышли на палубу.
— Не надо спать, — сказала Мария. — Ночи так прекрасны.
— Давайте бодрствовать, — сказал Хельвен.
— Давайте бодрствовать и говорить, — сказал Леминак. — Давайте рассказывать истории.
— Какие истории? — спросила Мария.
— Любовные истории, конечно же.
— Увы! — сказал Ван ден Брукс, — есть только одна история. Её рассказывают уже две тысячи лет.
— Неверно, — сказал профессор. — У меня сохранено несколько.
— Ба! это та же история… разные её варианты.
— Не верите, — настаивал Трамье. — Иногда случаются удивительные вещи.
— Даже с учёными? — иронически спросила Мария.
— Даже с врачами. Есть, например, вещь, которую я никогда не понимал: это любовь к уничижению.
— О! о! — иронически сказал Ван ден Брукс. — В этом хорошо разбирался Захер Мазох.
— Это не совсем так, — сказал доктор. — В моём чемодане был документ…
