Призраков злит, что книги рассказывают о людях – существах похожих и непохожих на нас. Существах, которые знают, что такое добро, любовь и солнце, в жизни которых есть цель, и цель эта – счастье.
Мне больше всего нравится легенда, что мы, призраки, когда-то все были людьми.
У нас было отражение, в нас билось сердце и растекалось тепло.
У нас была настоящая жизнь. Мы умели радоваться и плакать, чувствовать наслаждение и боль. Мы любили: себя, жизнь, близких и друзей. Мы ценили каждое мгновение и не накручивали себя по пустякам. Мы не надеялись на существование чего-то «по ту сторону» и исполняли свои мечты здесь и сейчас.
Это призраков бесит, и они делают всё, чтобы не допустить и мысли о возможном «людском» прошлом.
***
У Сириуса были длинные чёрные волосы, которые он собирал в хвост, и серые глаза. Он носил чёрный пиджак и джинсы, а я – коричневую кожанку и вельветовые брюки. Сириус говорил, что мои глаза – цвета мёда, что волосы светлее, чем у него, короткие, взъерошенные.
Сириус был круче меня.
– Больше всего мне нравится идея, – вздыхал Сириус, плюхаясь на кровать и впиваясь тоскливым взглядом в ветхий потолок комнатки, – что мы ели столько всего, что называли вкусным. Знаешь, когда я думаю о слове «пицца», у меня появляется странное чувство в горле. А ещё «чипсы», «кола»… «оливки»…
Я прокашлялся: у меня от последнего слова скрутило нутро.
– Свидания… – ещё грустнее вздохнул Сириус и закрыл лицо раскрытой книгой: – Здешним девчонкам ничего не надо. Хоть бы врезали мне за то, что я их достаю с вопросами: «Как настроение?». Только бубнят что-то и идут себе дальше по домам – сидеть в одиночестве, пялиться в окно и мечтать о будущем, которого никогда не произойдёт.
– Да если б только со свиданиями не ладилось, – я свалился лицом в подушку: – Мы с тобой изгои общества, Сириус. Все всех ненавидят, но нас – больше, чем этих «всех».
– Это потому, что мы не такие как эти «все».
– …словно мы представляем для них реальную опасность. Они относятся к нам, как лейкоциты – к вирусам.
– О, тоже читал учебник по биологии? Интересно, правда?
Я кинул в него подушкой и расхохотался, когда мой бросок сбил его с кровати – хотя, скорее всего, он просто поддался, чтобы было смешнее. Мы провели славную подушечную битву, пух разлетелся по всей комнате, а мы с Сириусом стали похожи на утят из книжки про сельское хозяйство. Мы только успели отряхнуться, как сверху послышались капризные свистки: наступала новая смена на крыше.
