- Вы очень устали, Егорова? - услышала вдруг над собой голос командира полка. - Отдохните, успокойтесь. Я не включил вас в следующую группу боевого вылета.
- Нет, нет, я полечу! - вскочила я. - И пожалуйста, не делайте исключений, не обижайте меня!
И вот мой самолет заправлен горючим, подвешены бомбы, эрэсы, заряжены пушки, пулеметы. Я вижу взлетевшую в воздух ракету и снова торопливо лезу в кабину, на ходу вытирая заплаканное лицо...
Петр Карев
В этот раз ведущим у нас идет Петр Тимофеевич Карев - москвич из Замоскворечья. Я любила с ним летать. Лучшего ведущего в полку не представляла. В полете с ним было как-то по-домашнему просто: то шуточку скажет, то прибаутку отпустит - да перед самой атакой!.. Глядишь, и не заметишь, как три-четыре захода на цель сделали. Судьба неоднократно прощала ему дерзкие, а то и откровенно бесшабашные выходки в небе.
Карев на Тамани был кумиром молодых летчиков. Я помню, да и не только я, как Петр Тимофеевич, будучи за командира полка, в очень трудную минуту нашел смелое, находчивое и грамотное решение задачи.
В один из боевых вылетов, на разбеге самолета сорвалась авиабомба и взорвалась. Летчик со стрелком сумели отбежать в сторону и залечь. На самолете было еще пять бомб по 100 килограммов. Взлет тогда прекратили. Но боевое задание-то срывать нельзя. И вот Карев распорядился развернуть старт градусов на тридцать. Самолеты снова начали подниматься в воздух. Несмотря на отворот старта, взлетающие на разбеге проходили близко от горящей машины, в которой были еще бомбы снаряды, эрэсы и, вероятно, каждый мог ожидать взрыва, но самолет взорвался тогда, когда последний Ил-2, управляемый Каревым, был уже в воздухе.
Помню, как однажды Карев, выпив за ужином водки по сто граммов трижды! потому, что в тот день он трижды летал на боевые задания, а за каждый вылет полагалось сто граммов водки, пошел выяснять отношения с зенитчиками, прикрывающими наш аэродром.
- Уж больно вы, други, много снарядов посылаете в "молоко", когда налетают лапотники", - сказал Карев. - Я вот сейчас взлечу на "иле", а вы стреляйте по мне. Я тоже буду стрелять по вам. Посмотрим, кто кого?..
Эксперимент, конечно, Кареву осуществить не удалось, но все летчики, свидетели того спора, были уверены в Кареве, как в себе, в его непогрешимости и неуязвимости. Мы любили его. Его в полку любили все за искреннее прямодушие, доступность. Он всегда был вместе с однополчанами, жил их радостями, заботами, а в трудную минуту лучше других умел поднять нам настроение.
