Его поцелуй был неторопливым и нежным. Слишком нежным. За последние дни я так устала от этой ласковости и обходительности, что мне захотелось настоящих чувств, настоящего Ройнала. Уверена, что настоящий он страстный, возможно немного грубый, напористый. Я ответила на поцелуй Ройнала, намекая, что я не фарфоровая статуэтка, а живая, настоящая…
Чуть приподняв, он посадил меня на подоконник, продолжая удерживать в объятиях. Я зарылась пальцами в его волосы, отвечая на его уже нетерпеливые поцелуи. Ласки Ройнала становились все откровеннее, и я не воспротивилась им, даже когда почувствовала, что он расстегивает крючки на платье.
Прикосновение его пальцев в вырезе декольте словно обожгло. Я теснее прижалась, желая почувствовать его ладонь на груди, ощутить жар его кожи. А когда это случилось, не смогла сдержать стон наслаждения.
И тут же все прекратилось. Ройнал отстранился, а я увидела его ошарашенный взгляд, будто он только что осознал, где он и что делает. Его глаза задержались на моей обнаженной груди и он, торопливо сняв с себя рубашку, накинул её мне на плечи. Я не смогла сдержать разочарования:
— Ройнал, почему?
Он повернулся ко мне спиной, давая время оправить платье.
— Это было бы бесчестным. Я дал слово твоему опекуну, что подобного не случится.
Разочарование сменилось злостью:
— Да кому нужно твое благородство, Ройнал? Дяде совершенно все равно, что со мной происходит! Для всех других я твоя жена! Кто оценит твое сдержанное обещание?
Ройнал повернулся и я вновь увидела супруга таким, каким он был раньше. Отстраненный взгляд, чуть насмешливо изогнутые губы:
— Твой будущий муж, Аделина.
Я вернулась в дом родителей следующим утром, забрав с собой Ядвигу. В конце концов, это моя служанка. Тем более Ядвига в курсе моих ночных кошмаров и уже знала, что в этих случаях делать. И хотя этой ночью я снова проснулась в руках Ройнала, больше было невозможно делать вид, что ничего не происходит. Кошмары кошмарами, но постоянные напоминания супруга о его безразличии переполнили чашу моего терпения.
Меня охватило странное состояние. Я совершенно не боялась о себе сплетен, которые и так гуляли по столице. Не боялась, что с испорченной репутацией останусь в одиночестве. Даже наоборот, я больше не позволю себе попасться на чью-то удочку еще раз. Замужество? Ну уж нет… Единственно, что удручало, так это факт, что до моего двадцатилетия еще почти два года и мне все-таки придется прислушиваться к мнению опекуна. Вот ведь идиотские законы: замуж выйти я могу в восемнадцать, но самостоятельно распоряжаться своим наследством имею право только после двадцати лет. Но ничего: я уверена, что дядя только обрадуется, если после развода я останусь в Фавре. Он вовсе не стремится лицезреть меня каждый день. Оказавшись дома я, будучи всё еще на эмоциях, написала повторное прошение о разводе на имя наместника. Прошел месяц — не прошел, какая разница, если люди не могут больше выносить друг друга? Кстати, Ройнал вообще никак не отреагировал на мой уход, лишь смерил мрачным взглядом. Наверняка, сейчас отмечает свое избавление от ненавистной жены. Но и я не собиралась вести жизнь затворницы, не для того я так мечтала жить в столице.
