— Ой, — он отпрянул и выглянул из — за моего плеча. — Хм, он ушел.
Мое сердце воспарило. Обычно, если нам не противодействовали, значит, отношения реально закончены. Что не должно было меня радовать. Результат не подходил Эндрю. Я противоречил сам себе. В голове творилась полнейшая неразбериха, сердце… ну, с ним я порешаю позднее.
— Эндрю, если он ушел… — Я не мог сказать. Не хотел сообщать дурные вести. Не хотел делать ему больно, но моя работа с ним также подошла к финалу. Хотелось спросить его, было ли настоящим то, что я ощутил, почувствовал ли он то же самое. Несомненно, почувствовал. Это не могло быть односторонним. — Эй, пойдем.
Он нахмурился, но кивнул, а я взял его за руку и повел по переполненному бару. Мы почти достигли двери, когда кто — то схватил Эндрю за плечо.
Эли.
Гребаный трындец, черт, твою мать.
Эли зыркнул на меня, потом перевел взгляд на Эндрю.
— Мы можем поговорить?
И вот оно. Сердце сжалось, надежда, теплившаяся всего секунду назад, угасла. Миссия выполнена. Эли хотел вернуть Эндрю. Эндрю получил желаемое, за что собственно мне и заплатил.
Эндрю взглянул на меня, словно не был уверен в дальнейших действиях. Я мог видеть в его глазах: «Это часть плана? Что мне сказать? Как себя вести?». Он ждал, что я возьму инициативу в свои руки. Но все, чего я желал — велеть Эли убрать руки от Эндрю и свалить на хрен.
Но нельзя. Не для того меня Эндрю нанял. Я выдавил из себя улыбку и, как бы меня ни разрывало, сказал:
— Подожду снаружи.
Развернулся и зашагал прочь из бара, кровь отбивала барабанную дробь в ушах, сердце долбилось, живот скручивало. Мне просто требовался воздух. Нужно было уйти.
Как один вечер мог превратиться из лучшего в самый худший?
Ждать я не стал. Продолжил идти.
«Подожду снаружи», — произнес я. Код для «желаю удачи».
О, Господи, казалось, меня вывернет наизнанку.
Пройдя несколько кварталов, я зарулил в винный магазин. Прикупил бутылку «Мэйкерс Марк» и направился домой. Мне надо было утопить свои горести и забыться. Мне надо было задушить дурацкую надежду, внушить себе, что я не запал на него.
К тому времени, как начали виднеться неоновые огни тату — салона, налакался я прилично. По правде говоря, в хлам. Эмилио иногда работал допоздна, и я порадовался, что свет в салоне все еще горел. Я пихнул дверь и, вваливаясь внутрь, споткнулся о ступеньку.
— Блин, Милио, теперь стоит починить ступеньку.
Эмилио, заканчивающий работу с чернилами, поднялся. Он похлопал клиента по плечу и проговорил:
