— Хорошо, уезжай, — воскликнул Георгий. — Я верю, что ты иначе не можешь. Но ты совершаешь ошибку и рано или поздно поймешь это. Ты вернешься! — сказал он. — Ты не сможешь не вернуться!
Они долго шли молча. Наконец Люба сказала:
— Может быть, я окрепну немного, снова смогу работать и тогда приеду…
Люба уехала через два дня. Она ничего не сказала ни «синдикальному врачу» Елене, ни своим знакомым и товарищам по прежней партийной работе. Прощаясь с матерью, она увидела в ее глазах такую невысказанную горечь и скорбь, что едва не расплакалась.
С отъездом Любы во дворике подле старой лозы стало совсем тихо. Георгий по-прежнему уходил рано утром и возвращался к вечеру усталым и молчаливым. Даже Еленка притихла и, приходя из гимназии, забивалась в гущу кустов с книгой в руках.
Здесь ее однажды и разыскал Георгий.
— Хочешь пойти со мной в ресторан? — спросил он, с улыбкой оглядывая девочку, как-то неожиданно для него вытянувшуюся. Вечно занятый своими делами, он и не заметил, как она повзрослела.
Еленка вскочила.
— Со мной в ресторан? — воскликнула она, подняв на брата вопрошающие глаза.
— А почему же нет! Ты совсем большая. Смотри, платье тебе стало коротко.
— У меня есть другое, школьное. А в какой ресторан? В этот, недалеко от нас?
— То не ресторан, Еленка, а обыкновенная корчма, — Георгий весело рассмеялся. — Мы пойдем с тобой в настоящий, около улицы Марии-Луизы. — Улыбка почему-то сбежала с его лица, глаза потемнели.
— В тот, куда вы ходили с Любой? — вырвалось у Еленки.
Георгий молча опустил глаза. «Наша Еленка стала совсем взрослой, — подумал он, — все понимает!»
— Да, в тот… — подтвердил он, и боль разлуки с Любой пронзила его с такой же силой, как на вокзале, когда поезд на его глазах неотвратимо все дальше и дальше увозил ее.
Они пришли в ресторан около восьми вечера. Многие столики были уже заняты. Веселый гул стоял в зале, огни люстр празднично сверкали, заливая все вокруг ровным ярким светом. Еленка остановилась около двери, не смея сделать ни шагу. Глаза ее искрились, она сжимала кулачок у едва определившейся груди. Георгий с доброй улыбкой наблюдал за ней.
— Прошу, — сказал он, уступая ей дорогу и жестом приглашая следовать вперед.
Их увидели, заулыбались. Какой контраст: совсем юная, ослепленная блеском огней девушка и прекрасно владеющий собой, модно одетый, с элегантной бородой господин!
Они прошли в глубину зала.
— Здесь, — сказал он, останавливая свою спутницу перед свободным столиком. — Прошу, — он отодвинул кресло, приглашая сестру сесть.
