В центре несуразного туловища монстра образовался обширный кратер, из которого брызнула густая кровь, заливая Гришку и Лаврентия. Тварь откинулась назад, все еще продолжая цепляться длинными пальцами за борт, потом доски треснули, и она с плеском повалилась в воду.
Я почувствовал, как чья-то рука сжала мое плечо, и снова заорал, поворачиваясь, чтобы защищаться. В ухо мне закричали:
— Свои! Свои, не бесись! Живо выгружайтесь, сейчас здесь станет очень тесно!
Я осознал, что голос принадлежит человеку, и этот человек только что спас наши жизни. Я успел подумать, как нам повезло — при такой видимости пуля могла запросто достаться кому-нибудь из нас. На дальнейшие размышления времени не осталось. Я вывалился из лодки на сырой, твердый, как цемент, песок, ухнул и встал на ноги. Двое мужиков уже тянули на берег остальных. У одного из них за спиной болталось ружье.
— Давай за нами! — кричал он. — Быстрее, мать вашу, быстрее!
Мы побежали. Впереди мчался стрелок. Один Бог знает, как ему удавалось выбирать верное направление в непроглядной мгле. За ним тянулись мы, а последним бежал второй мужик, крича и толкая нас в спины. Бежать было трудно: ноги дрожали и подгибались. Пару раз я терял равновесие, и чья-то рука, подозреваю, что это был Гена, хватала меня за шиворот и толкала вперед. Из всех нас он единственный сохранил самообладание. Остальных гнала паника, слепо толкала вперед, как диких зверей.
Впереди в сумраке забрезжили деревянные столбы освещения, которые стояли вдоль главной улицы поселка. За ними смутно проступили заборы. Мы направлялись к ближайшему из них.
— Свои! — прокричал мужик, бежавший первым. — Еще нашли! Открывайте!
Раздался металлический лязг, а потом что-то глухо ударилось о землю. Тьма перед нами расступилась, и мы вбежали в огороженное забором пространство. Наши провожатые оставили нас и принялись спешно помогать защитникам ворот восстановить баррикаду. С бухающим сердцем я смотрел на них, в любой момент ожидая появления жутких рож, но никто к нам не сунулся. Когда сооружение у ворот было восстановлено, человек с ружьем подошел к нам.
— Ну, кто тут у нас? — спросил он. — Ага. Лаврентий, Гена. Гришка!
Посмотрев на меня, он добавил уже с меньшим энтузиазмом.
— А, и ты. Ну ладно, давайте за мной. И расслабьтесь. Теперь можно.
Он отвел нас в дом. Электричество не работало, и в прихожей горела чадящая керосиновая лампа. Вдоль стен сидели люди, они провожали нас настороженными взглядами и тихо переговаривались. Нас провели дальше — на кухню. Там за столом сидел Федор Петрович и еще три человека. Одного из них, мастера-резчика по шунгиту Василия, я узнал. Здесь тоже были керосиновые лампы. В их неровном свете лица у людей казались неестественно красными.
