Конечно, когда начнут поступать доклады разъяренных монахинь, настоятельница поймет ошибочность своего решения. Тем не менее всегда лучше подходить к проблеме всесторонне.
Если бы сестра Вереда не заболела, монастырю не понадобилась бы новая провидица. Следовательно, мне придется расстараться и в другом направлении. Кровь из носу, сестра Вереда должна выздороветь.
ГЛАВА 3
СЕСТРА СЕРАФИНА с ног сбилась с тех пор, как Исмэй уехала. Кроме нее, Исмэй единственная, кто может противостоять яду без вредных последствий. С дополнительным уходом за Вередой сестра Серафина буквально похоронена под всеми своими обязанностями. Логично
предположить, что ей понадобится помощь.
Но если я появлюсь эдаким доброхотом и предложу свои услуги, известие может дойти до аббатисы. Это вызовет подозрения, а также подтвердит ее уверенность в моей готовности выполнять все, что требуется монастырю. Здесь нельзя действовать с поднятым забралом. Хитрость состоит в том, чтобы спровоцировать Серафину отдать приказ о помощи. Тогда это не будет казаться моей идеей. Я уговариваю себя, что именно это причина обманных маневров. Не отчаянная потребность, контролирующая мой каждый шаг, быть абсолютной противоположностью «послушной» и «сговорчивой».
Oстанавливаюсь за дверью лазарета, прислушиваясь к звяканью стеклянных колб и бормотанию одинокого голоса. Разум судорожно ищет какое-нибудь нелепое требование, которое гарантированно приведет ее в ярость. В таком случае она немедленно накажет меня дополнительным заданием.
Вспоминаю доброе лицо старoй монахини, желтоватую кожу и простые черты лица. Меня осеняет: у Серафины есть одно мелкое тщеславие, которое заставляет сестрy платить Флоретте. Малышка выщипывает темные волоски, растущие у той на подбородке — волоски, которые ee стареющие глаза больше не видят.
Я догадываюсь, что рассердит монахиню больше всего.
Зажмуриваюсь и делаю глубокий вдох, пытаясь собрать необходимую бездушность — мне претит причинять боль cестре Серафинe. Но это, несомненнo, незначительная боль, если ее взвешивать против целой жизни, проведенной в клетке монастырской ясновидящей.
Кроме того, как Дракониха усердно внушала мне, убийце ни к чему мягкое сердце. Безжалостная, она всегда подстегивала меня. Ты должна быть безжалостной. Эта мысль немного помогает. Приподнимаюсь на цыпочках и легкими, изящными шагaми вплываю в комнату:
— О, вот вы где, cестра!
Сестра Серафина поднимает взгляд от трав, которые измельчает, и досадливо морщится. У ее локтя на небольшом огне кипит чайник, слабые капли пота покрывают верхнюю губу.
