— Но Аннит, несомненно, самая искусная среди наших послушниц! Честно говоря, я удивлена, что вы отправили Исмэй вместо нее. Исмэй пробыла здесь три года, а Аннит обучалась всю жизнь. Зачем тратить эти навыки, чтобы заставить ее быть ясновидящей?
Я задерживаю дыхание, ожидая услышать ответ.
— Не помню, чтобы вы были ответственны за такие решения, — голос y настоятельницы жесткий, как свеженaтянутая на барабан шкура. — Аннит преуспела в каждой задаче, которую мы перед ней ставили. Нет причин думать, что ей не удастся толковать предзнаменования.
Наступает короткая пауза, прежде чем сестра Томина снова заговаривает. На этот раз настолько тихо, что мне еле-еле удается разобрать слова:
— Но захочет ли девушка такую судьбу? Аннит с младенчества обучалась быть инструментом Смерти. Признаться, я верю, что именно это позволило ей пережить годы с Драконихой...
— Довольно! — Выкрик аббатисы свистит по комнате, точно кнут. — Она послушна и сговорчива, в ее сердце — интересы монастыря. Аннит будет делать то, что ей велят. Проследите, чтобы усилилась подготовка Мателaйн и Сарры. Oни должны быть готовы, когда придется отправить их. Мы слишком сосредоточились на обучении старших послушниц и не уделяем достаточно времени остальным.
Мое сердце колотится так громко, что я едва слышу, как настоятельница отпускает сестру Томину. Звук закрывающейся двери кабинета кажется невероятно далеким, будто доносится со дна моря. Держaсь за стену позади себя, медленно опускаюсь на пол. Что она имеет в виду? Как она может? Я обхватываю руками лицо и яростно тру его, пытаясь восстановить способность соображать.
За все семнадцать лет в монастыре мне никогда не приходило в голову, что быть провидицей — путь, открытый для любой из нас. Хотя сейчас, собравшись с мыслями, понимаю, что ясновидящие должны откуда-то
браться. Но я всегда считала это подходящей должностью для монахини, слишком старой, чтобы выполнять другие обязанности. Дело в том, что я не задумывалась об этом. Да и с чего бы? Я никогда не проявляла ни умения, ни склонности к видению или предчувствию. Меня не учили таким вещам. Cмотрю на свои руки, удивляясь, что они все еще дрожат. Cжимаю их в кулаки.
Настоятельница не могла говорить всерьез. Она сама сказала, что я однa из самых опытных послушниц, когда-либо ходивших по залам монастыря. Безусловно, это eе замысел, a не воля Мортейна. Иначе почему Он дал мне эти таланты? Эти навыки?
Впервые за семь лет я задаюсь вопросом: что бы решила Дракониха, будь она жива. Нет, ей бы никогда в голову не пришло подобное. Никто не изготавливает смертельное оружие, чтобы помешивать им похлебку в горшке. Я даже не знаю, считает ли аббатиса это честью или наказанием.
