Лучи солнца бежали все выше и выше в гору. Тарасов шел по краю отступающей тени. Так он добрался до небольшой луговины на самом переломе водораздела с чуть заметной лужицей родниковой воды посередине. Воды было мало, ее едва хватало для того, чтобы сохранять пятно свежей ярко-зеленой травы.
От зеленой луговинки Тарасов повернул на водораздел, по нему дошел до одинокого нагромождения крупных камней. Влез на один из самых высоких и уселся, свесив ноги.
Внизу расстилалась панорама рудника и рудничного поселка. Полуцирком окружили его невысокие ряды холмов, предгорий Калбинского хребта. Лишь с одной стороны, к северо-западу, это сооружение оставалось открытым в бескрайнюю степь, перегороженную на горизонте игрушечными коробочками домов железнодорожной станции.
Туда, к станции, тянулась широкая грунтовая дорога. Она отмечалась не столько своими контурами или границами красок, сколько облаками пыли от любого движущегося транспорта. Утро было безветренным, и пыль, поднявшись над дорогой, долго висела в воздухе.
Если же смотреть со стороны степи, то дорога, войдя в поселок, зигзагами шла между домиками, как бы выбирая наиболее удобную улочку, а найдя ее, стремглав убегала к холмам и исчезала в них. Тарасов знал, что дальше, направо от него, дорога пробивалась через несколько таких же небольших горняцких поселков, перерезала село Георгиевку, переваливала северную оконечность Калбинских гор и оказывалась прямо у парома, напротив Усть-Каменогорска.
Поселок Кара-Кыз сверху казался беспорядочным скоплением разнообразных строений. Однако, присмотревшись, можно было заметить, что каждая группа их была не случайной. Чаще всего строения тяготели к шахтным отвалам — терриконикам. Кстати говоря, слово это пришло к нам от французских горняков, оно обозначает конический отвал пустой породы и указывает на определенное оборудование отвала — рельсы для подъема вагонетки, концевой барабан для троса и приспособление для перевертывания вагонеток — опрокид самых разнообразных систем от простого упора до механического захвата[2].
Рабочие любых горных предприятий издавна предпочитали селиться поближе к шахтам. Это было тем более понятно на Кара-Кызе, где природные условия совсем не располагали к длительным прогулкам. Постоянные ветры, пыльные летом и пронизывающие зимой; почти полное отсутствие растительности, если не считать весеннего травяного покрова степи. Причина — нехватка воды. Сам поселок летом снабжался водой, откачиваемой из шахт, зимой — вытаиваемой из льда и снега и в очень небольшой степени за счет ручейка, вытекавшего из родников у самого подножия холмов.
