Предоставляя в общем свободу отправления религиозных обрядов рядовым гражданам, большевики зато решительно пресекают всякое проявление чувства религиозности своими сопартийниками. Не дай Бог кому-нибудь из них позволить себе посетить церковь или же выполнить другие обряды, например, венчаться, в ней. Такое лицо сочтут за ренегата и просто выбросят из партии.
Как известно, все вопросы регистрации актов гражданского состояния изъяты большевиками из церковной юрисдикции и переданы в отделы коммунального хозяйства. Однако обычай сильнее принуждения, и многие продолжали и продолжают и венчаться, и крестить детей по-прежнему в церквах, регистрируя эти акты в метрических книгах и получая из них выписки. Желая положить этому конец, советская власть потребовала осенью 1920 года у всех священников выдачи хранящихся у них метрических книг к определенному сроку и за сопротивление этому распоряжению сажала их в Чеку. Однако и по сейчас в церквах совершающими требы священниками выдаются по желанию справки, с особой в них оговоркой, что они не могут служить удостоверением.
Совокупность приведенных фактов давления на религию, соединенная с насилиями над служителями церкви и издевательствами, хотя, правда, и в более смягченной степени, чем раньше, над религиозными обрядами и предметами культа, как уже отмечено, отнюдь не ускоряло, а наоборот — тормозило намеченное коммунистами в их программах искоренение религиозного чувства у населения. Церковь, в качестве гонимой, начала пользоваться еще большим сочувствием масс и пробудила в них, наравне с развитием религиозного фанатизма, давно забытое чувство связи между религией и защитой национальной свободы, усиливая вместе с тем антисемитизм масс. Видя кары, которым подвергаются лица священнического сана, видя причастность их к разным выступлениям, направленным против большевиков, слыша подчас исключительно смелые обличительные речи и призывы в проповедях к моральному и национальному возрождению, широкие массы населения и рабочий пролетариат проникаются все большим чувством уважения к служителям церкви. В результате последние не гнушаются уже, как было год тому назад, показываться на улице в священническом одеянии. Усиленно начинают организовываться крестные ходы по разным случаям. Рабочие, вопреки республиканскому календарю, упразднившему церковные праздники, демонстративно отказываются работать в дни двунадесятых праздников и т. д.
Пример религиозного подъема на Юго-востоке России явила собою ранняя весна 1921 года. В это время начинают носиться слухи о явлении новых чудотворных икон, появляются проповедники, вещающие близкое падение ненавистной всему населению советской власти. Один священник в Нахичевани, пользующийся широкой популярностью, и потому хорошо ознакомленный с камерами для заключенных в Дончека, многозначительно призывает всех к покаянию и смыванию с себя моральных грехов и телесной нечистоты в виду предстоящего скоро крупного обновления России. Вскоре за его проповедями появляется известие о Кронштадтских событиях, и потому надежда на близкое крушение советской власти еще сильнее разносится по Донской области и по Прикубанью. Начинается общий подъем, и в этот момент происходит необычайное явление. В силу каких-то атмосферических условий многие купола и кресты церквей Юго-востока России начинают золотиться без всякой видимой причины. Это доводит население уже до настоящего волнения. Говорят о знамении с неба и проч. Я сам наблюдал это исключительное явление и, приходя ежедневно к Ростовскому собору, был свидетелем, как купола его делались светлее день ото дня и блестели все больше и больше. То же стало делаться и с некоторыми наружными образами. Можно себе представить, какое впечатление эти явления стали производить на настроение народных масс. У храмов с обновляющимися куполами и крестами стали собираться толпы народа, напоминавшие Петроград 1917 года; в толпе на разные лады комментировалось это событие и высказывались мысли, враждебные советской власти и главным в представлении народных масс виновникам народного бедствия — евреям. Антисемитические тенденции стали возрастать, особенно в связи с разнесшимся в городе слухом о том, что одновременно с обновлением крестов в местной хоральной синагоге рухнула с престола "тора" и разбилась вдребезги. В толпе истолковывали это, как указание Провидения на близкое освобождение христианского населения, угнетенного коммунистами-евреями. Волнение перебросилось на базары и могло бы принять формы погромов и революционного выступления. Тогда в это дело сочла нужным вмешаться Дончека, перед зданием которой, как на грех, обновлялись кресты собора и собирались толпы народа. В официальном органе появилось по этому поводу разъяснение, указывавшее, что никакого чудесного обновления икон и крестов нет, а что налицо имеются некоторые последствия действия радиотелеграфа. Далее приводилось для вящей убедительности соответствующее заключение по этому поводу какого-то священника, вызванного экспертом в Чеку, и, наконец, подчеркивалось, что явление это используется белогвардейскими бандитами и местной интеллигенцией для возбуждения населения против неустанно пекущейся о нем советской власти, а также для устройства погромов. Поэтому впредь какие бы то ни было собрания или разговоры на тему о чудесах и обновлениях икон и крестов категорически воспрещались, с угрозой заключения в тюрьму всех неповинующихся. Распоряжение "твердой власти", как всегда, возымело действие. Народные сборища после нескольких арестов прекратились, но волнение еще не сразу улеглось, и остановила его лишь новая прокатившаяся тогда волна террора, направленная против эсеров и меньшевиков по указаниям из Москвы в связи с Кронштадтскими событиями.
