— Ну и заходи, раз выходной, хоть чаем угощу.
— Чаем? Ну, это… сейчас товарища отпущу, а то он меня подвез на машине…
Чай Горец пил угрюмо, потому что не знал о чем говорить, да и Луиза, смотревшая на него с насмешливой улыбкой, умиротворения в душу бойца не добавляла.
— Ну, расскажи что–нибудь, — попросила она.
— Что рассказывать–то? — недоуменно спросил Горец.
— Ну откуда ты родом, например.
— Из Волгограда, — лаконично ответил он.
— Какие вы немногословные все–таки, воины света…
— Мы не воины света, — нахмурился Горец.
— Как? Разве вы не на стороне добра? — засмеялась Луиза.
— Нет.
— То есть, вы воины тьмы?
— Тоже нет. — Горец пожал плечами. — Мы против тьмы, но мы и не на стороне света.
— Почему?
— Потому что нам приходится убивать. Мы убиваем плохих людей, конечно, но сами от этого чище не становимся. Свет не отнимает жизни. Мы просто стоим у границы света и тьмы, не пуская мрак дальше. Такое у меня мнение.
— А что, по твоему мнению, свет?
— Не знаю. Любовь, наверное. Женщины, наверное, тоже свет — они дают новую жизнь… То, что работает ради жизни — все свет. Так, наверное… Мы так–то тоже работаем ради этого, но мы и отнимаем жизни. Если ты убиваешь, даже ради благой цели — ты уже не свет…
— А людей убивать трудно?
— Нет. Они же тоже пытаются нас убить.
Луиза внимательно посмотрела на Горца. Тот сидел и сосредоточенно рассматривал чашку. Видно было, что он смущен и чувствует себя неловко.
— А какую музыку ты любишь слушать? — сменила она тему.
— В смысле, музыку? — настороженно спросил Горец.
— Ну, ты музыку слушаешь какую–нибудь? Есть у тебя любимый исполнитель?
Горец задумался и помотал головой. Музыку он не слушал. Конечно, он знал, что в мире есть такое явление как музыка, но для него она существовала в каком–то параллельном мире, с его миром не пересекавшемся.
— То есть ты совсем–совсем не слушаешь музыку?
— А что её слушать? Фигню поют какую–то. «Девчонки–юбчонки», «муси–пуси», тьфу…
— Это правда. Сейчас много такого. Но есть же хорошие песни. Я вот люблю Анну Герман. Её–то ты песни слышал, надеюсь?
Горец снова помотал головой. Разговор шел на чуждую ему тему, поэтому чувствовал он себя, как на минном поле.
Луиза засмеялась:
— Ну ты и дикарь. Хочешь, я тебе спою?
— Как споешь? Под гитару?
— Да нет же, откуда у меня гитара? Голосом спою.
Горец неуверенно пожал плечами:
— Ну, спой…
Луиза закрыла глаза и тихо запела: «Покроется небо пылинками звезд, и выгнутся ветки упруго…». Голос у неё был красивый и чистый. И чем дольше Горец слушал её, тем сильнее подкатывал к его горлу комок. Он стиснул зубы и нахмурился, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы. Ситуация становилась критической, и Горец впервые в жизни запаниковал. Он вдруг встал и срывающимся голосом сказал:
