— Тридцать пять.
— А краснеешь как тринадцатилетний. Проходи в дом.
За три часа Горец, у которого руки росли из правильного места, залатал крышу, отремонтировал разваливающуюся мебель, законопатил щели в оконных рамах и починил проводку. Работал он молча, стараясь разговаривать с Луизой строго по делу. Она тоже оставила свои насмешки и только без конца благодарила за помощь.
Наконец всё, что нуждалось в починке, он отремонтировал. Позвонил Левше и попросил забрать. Пока ждали Левшу, сидели за столом и молчали. Горец не знал, о чем говорить, а Луиза уже чувствовала, что своими благодарностями лишь смущает нежданного помощника.
Подъехал Левша. Горец засобирался. Луиза стояла у порога и смотрела, как он укладывает в пакеты инструменты. Потом Горец смущенно протянул один из пакетов девушке.
— Тут… это… тебе. Гостинцы. Типа, — пробормотал он, стараясь не смотреть Луизе в глаза.
— Ой, зачем ты… — всплеснула руками она.
— Бери–бери, — хмурясь, чтобы скрыть смущение, сказал Горец.
Выходя на порог, он снова остановился. Соскоблил ногтем облупившуюся краску с дверного косяка и сказал:
— Слушай, я тут подумал… Вдруг помощь какая–нибудь нужна будет… Может, обменяемся телефонами. На всякий случай…
— Я уж думала, твоего героизма на это не хватит, — рассмеялась Луиза и протянула бумажку с номером. — Держи, герой.
— Александр меня зовут… Саша, — опустив голову, сказал Горец, схватил бумажку и, не в силах больше бороться со смущением, бросился прочь со двора. Ждавший его в машине Левша только покачал головой:
— Не мое дело, конечно. Будь повнимательнее, здесь у них свои порядки, как бы не затравили девку.
— Пусть попробуют, — грозно сказал Горец, который никак не мог привыкнуть к странному распирающему щекотному чувству в груди.
С тех пор Горец периодически заезжал к Луизе, но старался не задерживаться — оставлял пакеты с продуктами, коротко, пытаясь не смотреть девушке в глаза, спрашивал о делах и стремился поскорее уехать. Он чувствовал какую–то ранее неведомую ему неловкость и смущение, да и времени не было: активизировалось бандподполье, больше стало работы.
Однажды он заехал в воскресенье. По гражданской одежде Луиза поняла, что Горец не на службе и пригласила его в дом:
— Ну что ты прибегаешь и убегаешь, словно боишься чумой заразиться? — спросила она без обычной насмешки.
— Да работы много, — как обычно стал объяснять Горец.
— Это ты в таком виде теперь работаешь?
— Да нет, сегодня выходной так–то…
