Наметили ось маршрута с расчетом сначала идти на Мценск с набором высоты до максимальной, а затем следовать на запад и атаковать цель со стороны солнца.
— Самолет к вылету готов! — доложил Марченко.
Над Мценском набрали высоту 4000 метров. От моторов растекаются белоснежные, словно ажурный шлейф, длинные полосы инверсионного следа охлажденных выхлопных газов. С земли это великолепное зрелище, но сейчас оно демаскировало нас. Фашисты, конечно, следят за нами, а может быть, уже взяли на прицел и подпускают поближе.
У линии фронта сменили высоту. Стараемся обходить крупные населенные пункты. Над Хотынцом развернулись на 180 градусов и пошли со снижением. Моторам дали такой режим, чтобы они «подвывали», подражая немецким бомбардировщикам.
Приближаемся к Орлу. Железнодорожный узел виден издали. С высоты 2100 метров хорошо просматриваются пути, забитые эшелонами и маневровыми паровозами. Включил фотоаппарат. Молчание врага становилось тревожным и подозрительным. Ведь наш самолет представляет прекрасную мишень. Воздушные стрелки зорко следят за воздухом. Пока все спокойно. Идем по идеальной прямой — заданным курсом, на строго определенной высоте, с одной и той же скоростью. Иначе фотоснимки не получатся, а бомбы не попадут в цель.
Слышу, как створки бомболюков, хлопнув, открылись. Нажата кнопка, бомбы стремительно полетели к цели. Противник был застигнут врасплох. Работает лампочка перемотки пленки, а счетчик фотоаппарата отсчитывает количество отснятых кадров Половина дела сделана. Не успели бомбы разорваться среди эшелонов, как молчавший железнодорожный узел мгновенно ожил. С земли навстречу самолету брызнули разноцветные огненные трассы. Разрывы снарядов как зловещие одуванчики появляются слева, сзади, спереди — всюду. Они таяли, расплывались наподобие темной ваты, а на месте их возникали новые — фиолетовые, серые.
Вспышки разрывов настолько близки, что воздвигают перед самолетом невидимый барьер из осколков, а их глухие вздохи слышатся даже сквозь рев моторов. Небо вокруг багрово-черное от огня и дыма. В нос лезет острый, дурманящий запах пороха. Это настоящее буйство смерти. Пробиться сквозь полыхающее огнем небо — дело нешуточное. Но самолет, словно рассекая грудью клубы разрывов, твердо идет своим курсом.
— Дает прикурить! — говорит Василий.
— Фотографирование закончено! — сообщаю ему.
Борис Кулешевич докладывает результаты наблюдения. Серия бомб словно перечеркнула железнодорожный узел. В воздух взлетают разбитые вагоны, платформы, горят цистерны.
