Самолет в руках Василия, как всегда, послушен. Он резким маневром бросает его прочь от бушующих рядом осколков. На полном газу, со снижением, выжимая из машины все, на что она способна, пробиваемся на юг по кратчайшему расстоянию к линии фронта. Это был тот район, с которого в ближайшее время гитлеровцы начали наступление. Моторы перегреваются и дымят. Стрелка высотомера быстро бежит по окружности, отсчитывая потерю высоты...
Только в 200 метрах от земли нам удалось оторваться от завесы сплошного огня. Перешли на бреющий полет. В мускулистом, поджаром теле Ил-4 учащенно бились два сердца — каждое по 1100 «лошадок», которые вынесли пас за спасительную линию фронта. Вырвавшись из пекла, перекидываемся короткими фразами о самочувствии. Осматриваем, насколько возможно, поверхности самолета. Машина изрядно побита, но уверенно держится в воздухе. Ведь не зря «Ильюшин-4» славился своей прочностью. По радио доложили о выполнении боевой задачи и, «прижав уши, хвост трубой», мчимся на свою базу, чтобы быстрее доставить командованию фотоснимки.
Аэродром. Делаем «разворот почета». И в эту самую минуту путь самолету преградила стая ворон. Птицы метнулись в сторону, а одна из них не успела отвернуть и врезалась в штурманскую кабину. Послышался негромкий хлопок пробитого лобового стекла, и в то же мгновение я почувствовал сильный удар. На руках появились капли крови, мелкие кусочки вороньего мяса, перья прилипли к лицу и одежде. Признаться, ощущение было не из приятных. Хорошо, что удар пришелся не в лицо, а то бы не миновать лазарета.
— Вот теперь будешь знать, как ловить ворон! — уже смеется над моей бедой Василий Борисов.
Зарулили на стоянку. В наступившей тишине в ушах слышится легкий звон. Спускаюсь по стремянке из кабины. Мой странный вид привел в замешательство окружающих. Василий Марченко подумал, что я ранен, и бросился мне на помощь. Пришлось открыть секрет моего жалкого вида. Происшествие с вороной явилось мишенью для полковых остряков.
— Храбрая была ворона, на таран пошла, — заметил кто-то под общий смех.
— Свое гнездо защищала, — добавил другой...
Не обращая внимания на шутки, Василий Борисов спешит на командный пункт, чтобы доложить о выполнении боевого задания. Я с кассетой бегу в фотолабораторию.
...Наступил теплый вечер. В небе таяла закатная заря. Летный состав на традиционном пятачке у землянки КП с нетерпением ждет данных о разведанной нами цели. Смутно маячат тени людей. Ветерок раздувает тусклые огоньки цигарок, будто искры, щедро сыплются шутки, звучит задорный смех, словно и не предстояло экипажам уже который раз в этом месяце бомбить Орел. И когда кто-либо слишком завирался, обязательно слышалась песня: «Летят утки, летят утки...» Это означало: «Остановись! Хватит врать!»
