Райга увидел ее взгляд. Пустой. Ничего не выражающий. Кошачьи зрачки сузились в щелку, серая радужка налилась пурпуром. Ничего хорошего это не предвещало. Ничего.
Контур радужки треснул, и лиловым наполнились белки дрожащих глаз. Остался только сузившийся в щелку зрачок. Глаза закатились, и исчез даже он.
Райга с ужасом сглотнул подступивший к горлу ком и ощутил, как сердце отчаянно забило в виски. Скорпионы, глумясь, поманили его мечами, приглашая завершить бой. Но он крутанулся на лапах и бросился прочь, отсчитывая метры.
Десять!
Под ногами песок едва не пульсировал.
Двадцать!
До ушей донесся смех и обещания расправы. Дезертирам, мол, достается мучительная смерть.
Тридцать!
Тихий всхлип Торы не предвещал ничего хорошего. Райга обернулся. Она стискивала голову Тайгона в объятьях и рыдала, пока скорпионы, склонившись над ней, о чем-то говорили.
Сорок!
Наверняка они обещали убить Райгу на ее глазах.
Пятьдесят!
Райга рухнул животом на песок и, перекатившись, сел. Расстояние безопасное.
Один из скорпионов попытался отобрать голову Тайгона, но занес только руку и в мгновение ока осел, отчаянно хватаясь за горло. Судорожно скинул с себя хламиду, стянул просторные одежды, оставшись нагишом. Но не помогло и это. Вода испарялась из его тела с чудовищной скоростью, обжигала плоть изнутри, иссушивала мышцы, выпивала до капли. Скорпионы падали один за другим. Без крика, сухие связки не способны были издать ничего. Без слез, они мгновенно высыхали.
Первый. Второй. Третий. Они иссыхали прямо на глазах.
Раскаленный воздух дохнул в лицо Райги, и он, мгновенно подскочив, бросился прочь.
Шестьдесят!
Какого кумо?! Когда в прошлый раз Тору так замкнуло, хватило сорока метров, но в этот раз все было иначе.
Семьдесят!
Песок под ногами раскалился и зашипел. Ползучие гады повылезали на воздух и теперь поджаривались заживо.
Восемьдесят!
Пот лился ручьями и на спине мгновенно испарялся. Но бежать быстрее было просто невозможно.
Девяносто!
Лапы как назло проваливались по плюсны, сердце колотилось, как бешеное.
Сто!
Одно успокаивало, Тора различала своих от чужих, иначе зажарила бы еще там. Но холоднее от этого не становилось. И легче дышать тоже. Испаряющаяся из воздуха влага обдавала кипятком легкие, как ни крути.
Сто… восемь!
Райга, споткнувшись, распластался на песке. Перевернулся и замер. Прямо перед носом оказалась граница. Наклони голову — и раскаленный воздух иссушит кожу. Откинься — и прохладная полуденная пустыня позволит дышать.
