— Благодарю Вас! — вежливо произнесла Кружена, которой сразу стало неинтересно. Но она была воспитанная девочка, и не могла закончить разговор простым уходом. — К сожалению, мне противопоказано всякое "пружение"…
— А как же свобода? — удивился яркими губами Ван-Дутыш и качнулся всем телом в сторону калитки. Калитка скрипнула, но старая щеколда выдержала напор. — Бросай своих Ван-Тузиков и пойдём поклубимся где-нибудь, если не хочешь пружиниться!
— Каких Ван-Тузиков? — растерялась Кружена.
— Да стариков твоих! — качнулся на круглых ножках Ван-Дутыш. — В моём королевстве всех родителей называют Ван-Тузиками.
— А в нашем королевстве моих родителей зовут Лео и Матильда! — с достоинством ответила Кружена, и соседи за забором дружно захлопали в ладоши. — Прощай, Ван-Дутыш! — Кружена с облегчением крутанулась на одной ножке и скрылась за дверью.
— Мы так не договаривались, — неожиданно рассвирепел Ван-Дутыш и, подпрыгнув, ударился круглым плечом о калитку.
— Не сметь! — вскричал Лео и бросился навстречу незваному принцу, хотя, положа руку на сердце, принцев — никогда и не зовут: они всегда приходят сами, когда захотят…
Со стороны улицы над головой принца поднялась чья то рука и сильно дёрнула за помпон на берете. Раздался душераздирающий свист, Ван-Дутыш странно скукожился и обвис на заборе. Слабеющей дряблой ручкой он прижал роковой помпон к берету, который теперь напоминал шляпку от шампиньона, и вяло засеменил по дороге.
— Так бы сразу и сказали… — послышался вдали его свистящий голосок.
Матильда всплеснула руками и благодарно крикнула всем соседям:
— Спасибо! Спасибо!
Лео не спеша проверил прочность щеколды, сам себя мысленно похвалил за прозорливость и достойно удалился в дом. Взволнованная Кружена бросилась к родителям с вопросами:
— Почему, почему ко мне приходят какие то ненастоящие принцы? Потому что я тоже не настоящая? Никто не говорит мне о любви, а все предлагают свободу… Я даже не знаю, что это такое!
— Да и никто не знает! — поспешил успокоить Лео свою дочь, — каждый представляет это состояние души или разума по-своему. Главное, не надо навязывать свою свободу — другим! Демократия — это…
— Доченька! — Матильда впервые не дала мужу договорить до конца, потому что по-женски считала все рассуждения мужчин далёкими от реальной жизни, и печаль дочери казалась ей гораздо важнее всех завоеваний демократии. — Выброси из головы этого Дутика. Просто время твое ещё не пришло, всё у тебя сбудется…
