— Она знала, кто ты? И о том, что с ней будет…
— Она была сильной чародейкой.
— Тебе тоже ведомо будущее?
— Иногда.
С площади они сошли на извилистую улочку. Пахнуло гарью: где-то рядом ещё тлело пожарище.
— Кто такой Эрзан-Целитель? — спросил Ханбей. Молчать было неуютно.
— В ваших землях забыли это имя: Нарби отыскал старика где-то на побережье и уговорил прийти. Это риск для всех нас, — сказала Ина Ирса с укоризной. — Но если брат за что-то взялся, его невозможно уговорить отступиться.
Ханбей сглотнул. Дико было слышать, как могущественного бога называют, словно ребёнка; но, в конце концов, Ине бог-бродяга Нарбак Набарин действительно приходился «всего лишь» братом, что бы это для богов не значило.
— Этот Эрзан тоже один из вас? — спросил Ханбей.
— Хочешь — спроси у него сам: вон он идёт, — с усмешкой в голосе ответила Ина Ирсо.
Ханбей увидел, как из дома, окружённого кольцом гвардейцев, вышел грузный седобородый мужчина в диковинной узорчатой накидке. Обострившееся после дневных сражений чутьё подсказало, что спрашивать излишне: Эрзан-Целитель был таким же, как Ина-Птица. Немного ненастоящим… или слишком настоящим? Поравнявшись с ними, он остановился и церемонно приподнял шляпу, на миг обнажив совершенно лысую голову.
— Ина.
— Господин Эрзан. — Богиня в ответ присела в старомодном реверансе: вышло неуклюже и даже смешно. Ханбей задумался: робеет она или подшучивает над стариком.
— Каким чудом Нарби убедил вас выбраться в наши края? — спросила она.
— Я взглянул на него и подумал: раз бродяга Набарин нацепил мундир, дело приняло совсем скверный оборот. И не ошибся, — сказал старик. — Есть время на разговор?
Его тон явно не предполагал отрицательного ответа.
— Для вас — всегда. — Ирса Ина натянуто улыбнулась; походило на то, что разговор предстоял не слишком приятный. — Тебе прямо и наверх по лестнице, Хан. Береги себя: ещё увидимся.
Ханбей раскланялся с ней, со стариком, удостоившим его коротким кивком, и поспешил уйти: стать свидетелем ссоры между двумя божествами ему совсем не улыбалось.
Он зашёл в окружённый охраной дом: его пропустили, кто-то даже поздоровался с ним — должно быть, один из тех гвардейцев, с кем вместе сражались днём — однако сам он не мог вспомнить лиц. Снаружи дом выглядел богато, но внутри был обставлен кое-как и имел неухоженный вид. От стен пахло запустением.
На площадке второго этажа маячила фигура в красном мундире. Поднявшись, Ханбей узнал однорукого капитана.
