— Глаза и уши Короля, — поправил Вархен. — Ну, а ты бы мне разве поверил?
Пока они шли до гнезда, пожилой сержант подлил масла в огонь:
— У тебя, парень, дома остался кто — мамка, жена? Нет? И хорошо. Лорд Шоум — человек суровый… Целый город сжечь может, чтобы страху нагнать. Кто вам с капитаном помогал, а люди Шоума о том прознали — те, считай, покойники.
Ханбей сбился с шага, вспомнив о Малых Вражках. У него не было там родных, но со многими вражковцами он был накоротке.
— То-то, — сочувственно сказал сержант. — Поехал бы ты с капитаном, зная, что дома из-за тебя расправу учинят?
Ханбей чувствовал себя так, будто его помоями облили.
Умом он понимал, что Вархен, возможно, поступил разумно, но от обиды и злости всё клокотало в груди. Прежде он мечтал побывать в столице, но теперь шёл за сержантом, не глядя по сторонам, почти не замечая богатых домов с колоннами, роскошных садов за невысокими заборами, широких, украшенных цветами улиц, знаменитых белокаменных башен-святилищ и всего того, чем славился Вертлек. Хотя это был, безусловно, самый большой и красивый город, какой он когда-либо видел.
Совиный Дом оказался мрачного вида особняком из грубо отёсанного коричневого камня, со стрельчатыми окнами, невысоким, но длинным, единственным украшением которого был золочёный королевский герб на фасаде. Когда-то тайная полиция была основана как особое подразделение королевских войск и до сих пор на бумаге таковым и оставалась, потому форму «совы» носили — те, кто носили — ту же самую, что и гвардейцы, что порой порождало путаницу. Сержант провёл их до входа; там гвардеец-«сова», такой же седоусый и спокойный, приветственно обнял Вархена и проводил их на второй этаж, в скупо обставленную залу. Затем ушёл ненадолго, чтобы вернуться с кувшином вина и парой кубков.
— Филин скоро освободится, — сказал он извиняющимся тоном. — Надеюсь, это скрасит тебе ожидание, Солк.
Из услышанных в коридорах обрывков разговоров Ханбей понял, что «Филином» или «Стариком» в Вертлеке называют лорда Вульбена, правую руку самого Короля и главу тайной полиции; того, чьё имя в Шевлуге даже уличные мальчишки произносили с подобающим почтением.
От перспективы предстать перед вторым — или, учитывая дряхлость короля Рошбана, вернее было бы сказать «первым»? — человеком в королевстве у Ханбея совсем пересохло в глотке, и он, поборов неловкость, пригубил вино. Вархен же пил, нимало не смущаясь и не выказывая никакого почтения к месту, где оказался; походило на то, что он в Совином Доме был на особом положении. Или же просто, впервые за долгое время, позволил себе расслабиться.
