— Ютьюб.
— А, ну да, — она смеется, — интернет не работает неделю, и я уже забыла про Ютьюб.
Неловкое молчание повисло между нами, когда мы были вынуждены стоять там, каждый держа свой конец шланга.
Рейн нарушает его и умудряется сделать все еще более неприятным.
— Я не могу поверить, что у нас осталось всего три дня.
— Говори за себя, — рявкаю я.
— Оу, хорошо, — девочка сводит брови вместе, обдумывая мое замечание. — Эй, можно задать тебе один вопрос?
Я пожимаю плечами:
— Ты же все равно это сделаешь.
— Если то, что грядет, действительно так плохо, как все думают, тогда почему ты так стараешься выжить? Я имею в виду, что хорошего оказаться последним человеком на Земле?
— Тогда я стал бы королем этого гребаного мира, — отвечаю невозмутимо.
Бак почти полон, поэтому ставлю байк вертикально, чтобы остановить поток.
Рейн издает печальный смешок, когда я вытаскиваю шланг и снова завинчиваю крышку топливного бака:
— Да, ты был бы королем всей разоренной, разрушенной планеты.
Пожимаю плечами и толкаю подножку обратно. Я никогда не говорю о своем дерьме, но есть что-то в том, как эта девушка ловит каждое мое слово. И я выпаливаю:
— Если смогу пережить этот гребаный апокалипсис, тогда все, что я перенес, будет иметь какое-то значение, понимаешь? Например, вместо того, чтобы сломить… они сделали меня неуязвимым.
Большие, грустные глаза Рейн начинают блестеть, заставляя меня пожалеть, что не держал свой гребаный рот на замке́. Мне не нужна ее жалость. Я хочу, чтобы она подчинялась. Мне нужны ее ресурсы. И, если быть честным, я бы также не возражал прямо сейчас наклонить эту киску над капотом пикапа.
— А они, это кто? — спрашивает она, когда я вытаскиваю из ее крепкой хватки концы шлангов и бросаю их в разросшуюся траву.
— Это не имеет значения, — поднимаю с земли свою кобуру и осторожно натягиваю ее обратно на свою майку-алкоголичку. — Главное, что если я все еще здесь, а они нет, то я победил.
— Ну, кто бы они ни были, — Рейн слегка улыбается мне, когда я встряхиваю рубашку, чтобы расправить ее, — надеюсь, что они умрут последними.
Смех вырывается у меня, когда смотрю на ангельское лицо Рейн. Она тоже начинает смеяться, а потом выхватывает счастливую рубашку из моих рук.
— О боже, неужели ты всерьез собирался надеть это? — хохочет сучка. Я хватаюсь за свою рубашку и пытаюсь вырвать ее у нее, но малышка держит изо всех сил. — Как ты собираешься пережить апокалипсис в рубашке, пропитанной бензином?
