Кроме того, — не могу винить ее. Я уверен, что приглашение незнакомца в ваш дом после того, как он наставил на вас пистолет, входит в первую десятку из списка дерьма, которое одиноких девушек учат не делать.
А приглашение незнакомого мужчины в свой дом после того, как он дважды наставил на вас пистолет, — вероятно, входит в топ-5.
Рейн поворачивает взволнованную голову в сторону «шевроле»:
— Ты можешь выкачать бензин из грузовика моего отца, потому что дороги превратились в груды металлолома, и по ним невозможно ездить. Я думаю использовать этот… — ее глаза снова устремляются на меня, когда я со щелчком открываю свой новый карманный нож и отрезаю около пяти футов шланга, — шланг.
— Спасибо, — усмехаюсь я. Подойдя к ржавому ведру, разрезаю шланг, который держал в руке, на две части — длинную и короткую. Затем снимаю крышку топливного бака и вставляю обе трубки в отверстие. — Подержи это, ладно?
Рейн бежит в припрыжку так, словно ее задница в огне. Я нахожу интересным то, что она совершенно неспособна ориентироваться, пока не получит четких указаний.
Девушка, вероятно, стала бы медсестрой, как ее мама. Если эта мама вообще медсестра.
Я снимаю кобуру, стараясь не задеть рану на плече, и кладу пистолет на землю. Вижу, как Рейн смотрит на него, поэтому отодвигаю оружие еще дальше ногой.
— Э-э.
— Это мой пистолет, — малышка делает вид, что дуется, когда я снимаю свою гавайскую рубашку и засовываю ее в отверстие вокруг шлангов.
Я прижимаю ее руки так, чтобы она удерживала рубашку и шланги на месте.
— А ты не можешь просто засунуть туда трубку и пососать ее? — спрашивает Рейн, когда я подвожу байк ближе к грузовику.
— Конечно, если хочу нахлебаться бензина.
Она красочно закатывает глаза, и от этого кажется такой юной. И гигантская толстовка «Двадцать один пилот» не помогает.
— А сколько тебе лет? — спрашиваю я, наклоняя байк в сторону так, чтобы этот бензобак был ниже, чем у грузовика.
— Девятнадцать.
Херня.
— А сколько тебе лет? — спрашивает врунишка, когда я засовываю конец длинного шланга в свой бензобак.
— Двадцать два.
Держа мотоцикл под правильным углом, я наклоняюсь туда, где Рейн удерживает все на месте, и дую в короткую трубу. Она ахает через мгновение, когда мы слышим звук жидкости, хлещущейся о дно моего бензобака.
— А где ты этому научился? — глаза Рейн широко раскрыты, голос слегка хриплый, а рот чуть приоткрыт в букве «о».
Я начинаю думать о нескольких других способах придать ей такое выражение лица, когда вспоминаю, что она задала мне вопрос.
