— Тогда пусть уничтожит и нас! — воскликнула я.
— Тебя? Меня? Детей? Внуков, которые ещё толкаются в животах?! — рявкнул муж.
Я вдавила лицо в руки и заплакала. Задыхаясь от тяжёлого вдоха, наполненного мельчайшими каплями воды и безнадёжностью. Слёзы текли, не останавливаясь. Мир жизни и тепла сужался. Тьма и холод обступали со всех сторон. Тьма, холод и нежелание дышать. Невозможность вздохнуть, чтоб наполниться злым воздухом смерти.
В стены застучали. В стены забили, чем могли — разбивая в кровь руки и колотя камнями или остатками подпорок, брусьев и досок, разбросанных вокруг построенной гробницы. Уже не гробницы… Уже — лодки, способной подняться над миром, залитым водой, воплотившей обиду Творца и его возмездие. Комната наполнилась гулом, рёвом, тяжёлым рокотом от сотен ударов. Но крепкое дерево держало натиск острых граней.
Стук и плюх по стенам начал подниматься и нарастать. Выше, выше! И уже тугой дугой изогнувшуюся крышу стали бить и царапать. Искать трещины и пытаться пробить дерево.
И кричали…
Стало невозможно отличить слова. Только один протяжный звук пробирался сквозь шум. Один, он ввинчивался в уши, вплёскиваясь в сознание едким варевом.
Зажала голову руками, но сквозь ладони оставался слышен гул…
Завыла. Но и вой не заглушил. Он влился, как слёзы вливались в студёную воду…
И они лились все вместе — вода, слёзы, гул и вой.
Пока в стену не ударило.
Меня сбило с колен. Бросило об пол. Вышибло дыхание.
Крик за стенами слился в единый вопль сотен глоток — мужчин, женщин и детей.
Пол закачался, заходил ходуном, убегая из-под меня стылой волной.
Деревянная гробница, в которой мы, то ли похороненные заживо, то ли спасённые, беспомощно сидели, зашевелилась, заворочалась, переваливаясь с боку на бок.
Я прижалась к полу, распласталась, распахнула руки, обнимая холодные доски. Заскребла, срывая ногти. В лицо ударили волны. Они плескали, перекатывались через меня, пресекая дыхание, забивая нос и рот. Но встать сил не было.
Пол дрожал от натуги — словно гробница выпрямляла спину, выдирала корни из земли. Покачивалась, отряхаясь. За стенами ломались подпорки и стропила, трещали, заглушая вопли падающих вниз людей.
Вниз…
Я приподнялась и в ужасе взглянула на супруга. Он сидел по-волчьи, собрав вместе руки и ноги, вжавшись спиной в стену, словно подпирая. И тьма возле него казалась рассеянней, а дрожание мира — меньше.
— Большая вода пришла! — прохрипел муж, поймав мой взгляд.
Но я не поняла.
